Отель последней надежды
Шрифт:
— Слушай, ты того.., ты бы его вытащила оттуда, адрес-то мой! Мы же.., развелись.
— Мы еще не развелись. Разведемся, и я вытащу.
— Просто мне не надо, чтобы…
— Да я поняла! — с досадой воскликнула Надежда. — Мои дела не имеют к тебе никакого отношения! Ты лучше скажи, как живешь, Павлуша? Весело?
Он сразу же приготовился защищаться. Ах, как хорошо она знала этот голос, которым он говорил, когда ему казалось, что на него нападают!
— Да все у меня отлично! А что такое-то? Почему ты спрашиваешь?
— Да потому, что я по тебе
— Да я переживу, ты за меня не беспокойся!
— Веселее тебе без меня, Павлуша?
Он начал заводиться, и это тоже она услышала в его голосе.
— А тебе какое дело? Все-о-о, все-о-о, я тебе никто, ты должна это понять в конце концов! Мне твоя мать на прошлой неделе звонила, между прочим! Ты чего, ей не сказала?..
— О том, что ты ушел?.. Нет, а зачем? Она и так все узнает!
— Ты вот сама врешь и меня заставляешь! — Он нашел, зацепился, поймал что-то такое, в чем виновата она, не все же ему одному быть виноватым, право слово! — И что я должен делать?! Она у меня спрашивает, как дела, как работа, когда мы в отпуск поедем?! И чего мне ей говорить?
— И что же ты ей сказал, Павлуша?
— Да ничего не сказал, — буркнул муж. — Объяснил, что я на работе, у меня заказ большой и чтоб она домой звонила. То есть тебе.
— А ты-то что же не признался?
— Надь, я звоню, потому что ко мне из-за тебя какой-то хрен приходил, а не для того, чтобы оправдываться!..
— А ты оправдываешься?
Тут уж он окончательно вышел из себя и положил трубку, а Надежда сунула свою в карман, подняла пакет с картошкой и потащилась наверх.
Она же его.., любит? Или уже не любит?
На прошлой неделе любила совершенно точно, а на этой?..
Размышляя таким непостижимым образом, она добралась до своей квартиры, сначала осторожно заглянула в дверь — нет ли повешенных, привидений и не поджег ли кто ее жилище — и только потом уж окончательно вошла.
Если она сейчас разденется и примется варить картошку, к Марье Максимовне она точно не попадет, а та обидится!..
Надежда вытащила из другого пакета коробочку с печеньем, попробовала причесаться перед зеркалом — отросшие волосы висели патлами вокруг лица, и никак их было не уложить красиво!
Надежда посмотрела так и эдак, а потом решила, что наплевать, все равно кардинально лучше она не станет, и позвонила в соседкину квартиру.
— Надя? — произнесла Марья Максимовна удивленно. — Что такое? Еще не поздняя ночь, а вы уже дома! Ну, прошу, прошу!
— Марья Максимовна, я печенье купила. Вот, ваше любимое.
— Проходите, проходите, дорогая! Я сварю вам кофе, а сама буду пить микстуру, которую в этой стране по ошибке называют чаем! Вы пили когда-нибудь настоящий турецкий чай?
У Надежды о турецком чае были самые смутные представления.
— О-о, это нужно знать, девочка! Английский тоже неплох в своем роде, англичане знают толк в чае, но самый лучший, конечно же, турецкий!
Похоже, старуха была искренне рада, что Надежда заглянула к ней, потому что достала свою кофейную машину, налила спирту из большой аптечной бутыли, которую держала за шкафом, а печенье выложила в круглую вазу на высокой ножке — все как всегда.
Надежда не хотела кофе. Слишком много его было выпито за день, так много, что он противно болтался в желудке, подступал к горлу, и все время хотелось чем-нибудь его заесть, чтобы не было так противно.
Вот картошечки бы в самый раз!..
— Самая лучшая заварка для турецкого чая, конечно же, тробзонская. Есть такой город в Анатолии, Тробзон.
— Почему в Анатолии, Марья Максимовна?
— Да потому, Наденька, что именно так всегда называлась земля, на которой нынче расположена Турция! И еще контрабандный иранский чайный лист, но его невозможно достать.
— Погодите, — сказала Надежда, тщетно пытаясь отделаться от мыслей о картошке. — Почему иранская? А Шри-Ланка? Там самый лучший чай, это всем известно!
— На Цейлоне, — поучительно начала Марья Максимовна, по-старинному называя знаменитый чайный остров, — растет чай, который пьют европейцы. Это совсем не то!.. Настоящий турецкий чай не заваривают, а варят!
— Если чай варить, — заметила просвещенная Надежда, — получится чифирь. Его пьют уголовники на зоне!
— Боже, что вы говорите!
Солнце уже совсем свалилось за остроугольные крыши питерских домов, и как-то сразу завечерело, из открытого окна потянуло сыростью.
Осень скоро. Самое скучное и долгое время. Почему лето пролетает мгновенно, а осень тянется бесконечно?..
— Можно, я закрою окно?
— Прикройте, если вам сквозит, Наденька! А я люблю свежий воздух. Воздух Ленинграда — единственное, чем я могу дышать.
Надежде было неуютно, но закрывать окно она не стала.
— Конечно, эти жалкие листья, которые мы считаем чаем, варить нельзя! Они превратятся в отраву, которую вообще невозможно будет взять в рот! Но тробзонский или иранский чай нужно именно варить. Турецкие чайники всегда двухэтажные. В нижнем кипит вода, а в верхний, пока еще сухой, нужно положить заварку. Когда верхний чайничек прогреется, из нижнего в него наливается кипяток, а в нижний доливается свежая вода, и, пока вода в нижнем не закипит, его не снимают с огня! Чай варится примерно полчаса на водяной бане, и уверяю вас, Наденька, что вы никогда не пили ничего подобного!
— Никогда, — согласилась Надежда.
От запаха кофе, запаха, который она так любила, у нее совсем подвело живот. Хоть бы уж кофе поскорее дали! Тогда прилично будет съесть печенье.
Марья Максимовна налила ей кофе в крохотную чашечку, а себе заварила каких-то листьев в большой кружке.
Надежда пригубила кофе, закрыла глаза и, как всегда, сказала, что именно этот кофе удался особенно и Марье Максимовне нужно открыть собственную кофейню.
— А что? Будь я помоложе! — грустно ответила хозяйка. — И открыла бы! Петербуржцы любят кофе. Даже Анна Андреевна писала, что в петербургских парадных всегда пахло кофе и дамскими духами!