Отель последней надежды
Шрифт:
Я опоздал, я виноват, но помоги мне! Помоги мне хоть немного!!
И опять секунды, или капли, он уже перестал понимать — кап, кап, кап.
— Ты не умерла, — сказал он сквозь зубы. — Слышишь?!
И ударил ее по щеке, раз и потом еще раз, и голова у нее сваливалась на сторону, как у неживой, но он не мог просто так отпустить ее.
— Дыши! — закричал он, как будто она могла его слышать. — Ну?!
И ударил еще.
Ему вдруг показалось, что веки у нее дрогнули. Ему было жарко, пот заливал глаза, он вытер его и посмотрел еще раз.
Черный от удушья рот вдруг искривился, веки сошлись, и он быстро перевернул ее на бок. Вода выливалась из нее толчками, и, пока Надю рвало, он держал ее на боку, не давал перевернуться, а потом перехватил так, что она свесилась головой вниз, и сдавил ей живот.
Он не мог себе представить, что в обычном человеке может поместиться столько воды! Словно она выпила реку.
Ее желтые пальцы, сведенные судорогой, вцепились ему в руку, и, придерживая ее, он чувствовал, как они теплеют, или ему так казалось?
Потом она дышала открытым ртом, коротко и хрипло, и долго пыталась что-то сказать и не могла, а затем все-таки выдавила:
— Я умерла?
— Нет.
— Мне плохо.
— Я знаю.
Телефон был в нагрудном кармане, и Дэн никак не мог достать его. Он вынул его зубами, а потом перехватил свободной рукой.
— Майор?
— Здесь, сэр.
— Привезите доктора Бенвика на Каменноостровский проспект, сорок три. Пусть захватит реанимационный набор.
— Сэр?!
— Нападение на русскую, начальника службы портье.
— Она.., жива, сэр?
— Да. Поторопитесь, майор.
— Мне не надо в реанимацию, — прохрипела русская. — Ты мне уже сделал искусственное дыхание.
Дэн Уолш взвалил ее на плечо и понес в комнату, зажигая по всей квартире лампы. Из нее все еще текла вода, и за ними оставался мокрый след. Он положил ее на диван и прикрыл первым, что подвернулось ему под руку — скатертью со стола. Когда он сдергивал скатерть, на пол посыпались какие-то чашки, на которые он не обратил никакого внимания.
— Я не знаю, что случилось, — выговорила Надежда с усилием. — Какой-то белый саван.., и свет везде погас…
— Я знаю, что случилось, — сказал Уолш. — Не разговаривай.
— Дэн? — вдруг хрипло удивилась Надежда Звонарева. — Это ты?! Ты меня спас?
— Сейчас приедет врач.
Она кивнула и несколько секунд лежала молча, подняв к потолку восковой нос. Он смотрел на нее. На голых лодыжках, куда не доставала скатерть, у нее проступали синяки.
— Я жива? — спросила она, не открывая глаз.
— Да.
— Ты меня спас?
— Я вытащил тебя из ванны, в которой тебя топили.
Она открыла глаза и посмотрела на него.
— Я плохо соображаю, — пожаловалась она.
— Я тоже, — поддержал Уолш.
— Кто меня топил, Дэн?
— Показать? — спросил он с яростной любезностью и раздул ноздри. — Сейчас, одну минуту.
И ушел в ванную.
Сегодня очень плохой день. Сегодня день сплошных неудач.
Говорят, что так бывает, но у него это в первый раз.
Он ловил террористов и поймал не в меру резвых гомосексуалистов. Впрочем, одно другого стоит!
Он потерял ключ, который существует в единственном экземпляре.
Если бы он его не потерял. Надежды Звонаревой, о которой он романтически мечтал в машине, пробираясь по спящему городу, не было бы в живых.
Он знал, что ей угрожает опасность, и знал, какого рода эта опасность и от кого исходит, но ничего не предпринял.
Он был уверен, что у него есть время, не слишком много, но есть, и просчитался!.. Раз за разом он ошибается, и его ошибки чуть было не стоили жизни человеку. Женщине, к которой он был почти неравнодушен!
Полковник Уолш за шиворот поднял с пола убийцу в мокром белом саване — тот послушно поднялся — и повел его в комнату.
Надежда, прикрытая скатертью, лежала на диване, и глаза у нее были крепко зажмурены.
— Ты хотела посмотреть, — грубо сказал Уолш по-русски. — Я могу тебе показать.
И он сдернул саван.
Медленно-медленно Надежда повернула голову и взглянула. На лице у нее не отразилось ничего, она только с трудом сглотнула.
— Марья Максимовна, — выговорила она устало. — Но зачем вы?..
Дэн подвинул стул и приказал старухе:
— Сядьте. Если вы упадете, я не стану вас поднимать!
Да где этот чертов Флеминг с доктором Бенвиком?!
Старуха медленно опустилась на стул. Первый раз в жизни Надежда видела ее без шали. На ней были вполне современные тренировочные штаны с завязками и майка с короткими рукавами. Она выглядела как самая обыкновенная бабка, которая тащила с рынка покупки и попала под дождь.
Обыкновенная, но не до конца, подумала Надежда, однако у нее не было сил разбираться, что не так. Она снова закрыла глаза. Марья Максимовна тяжело дышала.
Дэн Уолш молчал.
— Почему? — не выдержала Надежда. — За что? Мы же с вами дружили. Вы меня с Лидочкой познакомили. Я вам печенье покупала!..
Тут она заплакала, закашлялась и прижала скатерть ко рту, чтобы не вырвало.
— Грехи отцов, — сказала старуха мрачно. — Грехи отцов падут на детей. Так оно и вышло.
— О чем вы говорите, Марья Максимовна?! Какие грехи?! Мой отец давно умер!
— Да у тебя и не было никакого отца. Твоя мать принесла тебя в подоле, когда ей только что исполнилось восемнадцать лет! Несмываемый позор для всей семьи. Впрочем, так и должно было случиться.