Отель последней надежды
Шрифт:
Надежда отпила еще глоток. Марья Максимовна любила помянуть Ахматову, и Надежде иногда казалось, что она словно сравнивает великую петербурженку с собой и находит много общего!..
— Что ваш муж? — вдруг спросила соседка. — Не вернулся?
— Нет, — сказала Надежда и поставила чашечку на такое же крохотное блюдце. — Но он сегодня звонил.
— Он звонил вам?!
— Да. И, знаете, Марья Максимовна, я так ждала его звонка, но почему-то мне наплевать на то, что он сегодня позвонил. Может быть, я его тоже разлюбила? Не только он меня!
— Что за чепуху вы говорите, Наденька?! Какая разница, кто кого разлюбил?! Он ваш муж, и он должен быть с вами! Вы просто обязаны его вернуть!
Надежда промолчала. Она совсем не была уверена, что обязана его вернуть. Она даже вдруг засомневалась, что хочет, чтобы он вернулся!
Нужно будет поговорить об этом с Дэном Уолшем. Интересно, а он хочет, чтобы к нему вернулась его жена, которая считала калории в зубной пасте?
— Звонил… — себе под нос сказала Марья Максимовна. — Это странно!..
— Почему?
— Они уходят не для того, чтобы возвращаться, девочка! Их можно только силой заставить!
Надежде хотелось поскорее домой. В первый раз в жизни после катания по перилам Марья Максимовна вызывала у нее неприязнь и страх.
— А больше никаких происшествий с вами не случалось? Никто не жег фотографий и не рвал одежду?
И Надежда не стала рассказывать ей, как ломилась среди ночи в ее квартиру, обнаружив привешенное к люстре чучело. Кроме того, она была уверена, что соседка знает — Марья Максимовна была в курсе всех дел, которые творились в доме, — и спрашивает именно затем, чтобы она рассказала, а ей не хотелось.
— Нет, — ответила она по возможности беспечно. — Ничего такого.
— Я надеюсь, что ваш американец уже разобрался в этой темной истории!
— Еще только разбирается, Марья Максимовна. Вот сегодня был у Павла на работе.
— У вашего мужа? Американец?! — поразилась соседка. — Зачем?!
Надежда пожала плечами:
— Что-то выяснял. У него ведь такая работа — выяснять.
— Господи, но у Павла-то что он может выяснить?! Вряд ли Павел сам изуродовал свои вещи! Согласитесь, что это странно.
— Марья Максимовна, я пойду. — Надежда поднялась, испытывая почти непреодолимое желание сделать реверанс. — У меня завтра утренняя смена, мне рано вставать. Спасибо вам большое, кофе у вас превосходный.
— А может, вы им увлечены, дорогая?
— Ке-ем?!
— Американцем. Вы доверяете ему свои тайны, отсылаете выяснять ваши отношения с мужем! Может быть, вам кажется, что он заменит вам Павла?
— Марья Максимовна, что вы такое говорите?!
Соседка пожала плечами:
— У меня большой жизненный опыт, дорогая. Но хочу предупредить вас, что из таких историй никогда ничего не выходит! Вы не можете рассчитывать на американца, нет, нет! Вы должны выбросить его из головы! Ваш муж Павел, и только с ним может быть связана ваша судьба!
— Марья Максимовна! — воскликнула Надежда. — Вы, наверное, чего-то недопоняли! Павел от меня ушел, давно! Сегодня он сказал, что подает на развод! Он не собирается ко мне возвращаться! Американец тут совсем ни при чем!
Марья Максимовна походила по комнате, а потом взглянула на Надежду.
— Вы должны сохранять достоинство. Нет ничего хуже, чем женщина, потерявшая достоинство. Бегать за мужчиной недостойно, дорогая. А мне кажется, что вы как раз бегаете за вашим американцем, — прибавила она с презрением.
— А за мужем? — спросила Надежда. — За мужем бегать можно? Умолять его вернуться? Строить всякие козни, чтобы он пришел обратно, можно?
— И должно! — с силой сказала соседка. — Вы вверяете себя человеку, и, если он оказывается скотом, вы должны научить его, что он человек, а не скот, и вернуть его в человеческое состояние! В этом состоит ваша главная жизненная задача! И вы не вправе перекладывать тяжелую работу на чужих людей и посылать их разбираться с вашими делами! И вы не вправе вертеть хвостом перед другим мужчиной, если вы уже выбрали одного и даже вышли за него замуж!
— Я никого не хочу держать силой! — закричала Надежда. — И я никого не посылала за Павлом! И я никого не просила мне его вернуть!
Воцарилась тишина.
Марья Максимовна тяжело дышала и даже оперлась рукой о стул, как будто ее не держали ноги.
Надежду вдруг поразило, какие у нее страшные руки. Как у ведьмы — со скрюченными пальцами, слоистыми желтыми ногтями, с узлами синих выступающих вен и словно изъеденной чем-то кожей!
— Извините меня, — фальшиво сказала Надежда, косясь на ее руку. — Но мне даже и в голову не приходило, что я.., использую американца, чтобы вернуть Павла, или верчу перед ним хвостом! Он просто часть моей работы.
— Я не сомневаюсь, дорогая.
— Извините, — повторила Надежда.
Ей очень хотелось вернуться домой и поскорее запереть за собой дверь.
— Не за что извиняться, дорогая! Это я повела себя несдержанно!
Не зная, что делать дальше, Надежда кивнула соседке, потом осторожно пожала ее холодную уродливую руку, лежавшую на спинке стула, и быстро ретировалась.
И что на нее нашло?! Куда понесло?! На своей работе она давно научилась сдерживаться, что бы ни вытворяли окружающие люди!
Если не можешь себя контролировать, повторяла Лидочка, тогда твое призвание вовсе не гостиничный бизнес, а озимые и пасленовые. Вышел в поле, посмотрел налево, посмотрел направо, ну, если приспичило, высказал им, пасленовым, все, что о них думаешь, послал их куда подальше и пошел на соседнее поле, где озимые. А когда с людьми работаешь, говорила Лидочка, лучше язык себе начисто откуси, но сдержись!
А Надежда не смогла сдержаться! Что-то очень оскорбительное было в речах соседки — то ли то, что она «вертит хвостом» перед американцем, то ли то, что она должна бежать за Павлом и умолять его вернуться!