Отголосок
Шрифт:
Я рассказываю ей, не желая раскрывать слишком много деталей.
– Должно быть, у нее были галлюцинации, а потом было похоже, что все ее тело заболело, и она стала жаловаться на звон в голове.
– У нее было такое раньше?
– Я предполагаю, но точно не знаю. Когда я привел ее сюда, я посадил ее в душ, и все ее тело было покрыто синяками. Как будто она избивала себя. Я знаю, что у нее есть рана на голове, которую она раздирает.
– Она на каких—нибудь лекарствах, о которых вы знаете?
– Нет. Я не знаю.
–
Я провожаю ее по лестнице в комнату для гостей, где я оставил Элизабет. Я стою в стороне, а Кайла подходит к кровати, чтобы поговорить с ней.
– Привет. Я доктор Аллавай. Вы можете сказать мне свое имя?
Я смотрю, ожидая какого—то движения, но нет никакого сдвига, когда я слышу ее слабый голос:
—Элизабет.
– Фамилия?
– Арчер.
Кайла ставит свою медицинскую сумку на тумбочку и начинает задавать Элизабет ряд вопросов о событиях вечера. Кайла помогает приспособиться Элизабет в постели и усаживает ее со стопкой подушек за спиной. Они начинают говорить, и голос Элизабет звучит глухо, когда она рассказывает о своей матери, и по тому, что она говорит, я могу сказать, что она не знает всех фактов, как я. Вероятно, она только прочитала несколько слов и так взбесилась, что сорвалась.
– Был ли еще кто—нибудь в комнате с вами и Декланом?
– задает она вопросы, зная, что я упомянул о том, что она говорила с кем—то, кого там не было.
Я прислоняюсь к стене молча, скрестив руки на груди, и я вижу, как ее глаза блестят от слез.
Она кивает, и Кайла спрашивает:
– Кто еще был там?
– Мой брат, - слабо отвечает она.
– Можешь сказать, где сейчас твой брат?
– Я не сумасшедшая, - немедленно защищается Элизабет.
– Никто так не считает. Но мне нужно, чтобы ты была честна со мной, чтобы я могла помочь тебе.
– Вы не можете мне помочь.
– Ты позволишь мне попробовать?
– предлагает она.
– Мы можем не говорить сейчас о твоем брате, если ты не хочешь, но позволишь ли ты мне взглянуть на твою голову?
Кайла начинает лечить раны на лбу, а также одну на затылке. Затем она движется, чтобы исследовать синяки на ее теле, в то же время осматривая ее жизненно важные органы. Пока она делает все это, она продолжает говорить с Элизабет, и вскоре та рассказывает:
– Иногда, когда я действительно расстроена или испытываю стресс, я вижу своего брата. Он разговаривает со мной и успокаивает.
Закончив осмотр, она выписала рецепт успокоительного, и когда я провожаю ее, она говорит:
– Я бы хотела увидеть ее снова, но я хочу, чтобы она также посетила психиатра. Как я уже сказала, я мало знаю об этом случае или семейной истории пациента, но моя первая мысль заключается в том, что она, скорее всего, имеет дело с необработанным депрессивным эпизодом с некоторым конгруэнтным психозом.
– Что это значит?
– Нет сомнений, что она
– Я никогда не знал, чтобы она была такой неустойчивой, - говорю я ей, вспоминая то время, которое мы проводили вместе в Чикаго.
– Она всегда была так скрытна и остроумна. Уверен, что у нее были моменты грусти, но ничего подобного.
– Это не совсем необычная реакция, и чаще всего она проявляется в моменты сильного стресса, - сообщает она.
– У нее также небольшое сотрясение из—за травмы головы. Ничего серьезного, но я настоятельно рекомендую вам будить ее каждые два—три часа, хорошо?
– Конечно.
– Я пришлю вам список врачей, которых я рекомендовала бы ей посетить, когда завтра приеду в офис.
Когда она надевает свое пальто, я подаю ее сумку, говоря:
– Не знаю, как отблагодарить вас за это.
Она улыбается и кивает.
– Если вам что—нибудь понадобится или вы заметите какие—либо изменения в ней, пожалуйста, позвоните мне.
Я наблюдаю, как она идет к своей машине, и прежде чем она выходит, она напоминает:
– И уберите эти бумажки.
– Осторожней в пути.
Возвращаясь обратно, я немедленно вытаскиваю свой телефон и звоню Лаклану.
Он берет со второго гудка.
– Здравствуй?
– О чем, бл*дь, ты думал, когда звонил мне после того, как передал ей информацию о ее матери? — огрызаюсь я.
– Все в порядке?
– Я сказал тебе, что хотел бы узнать, как только ты узнаешь, а не после того, как ты с ней встретишься. Если тебе трудно следовать моим простым инструкциям, может быть, ты лучше подойдешь для работы тем, кому наплевать на внимание к деталям.
– Это была полная оплошность с моей стороны. Я извиняюсь.
– Ты знал, что было в этих судебных документах, и твоя забота о ней была очень пренебрежительной.
– Согласен.
– Как, черт возьми, ты смог заполучить эти документы, связанные с несовершеннолетним?
– спрашиваю я.
– К счастью, я знаю кое—кого, кому известно, что я могу расплатиться в обмен на бумаги, - объясняет он, а затем спрашивает: - Она их читала?
– Да, она читала их.
– Она в порядке?
– Не твое дело. Я думаю, ты забываешься. Я хочу, чтобы ты прекратил следить за ней, потому что, кажется, ты отвлекаешься, и я не хочу никакого надзора с твоей стороны, - заявляю я, а затем отключаю звонок.
Когда оборачиваюсь, я замираю увидев Элизабет, стоящую у подножия лестницы.
– Ты следил за мной?