Отказ не принимается
Шрифт:
– Егор, – представляется он и возвращается к пристальному разглядыванию Тимошки.
Сейчас все наши с Воронцовым дрязги отходят на дальний план.
– Мам, больно! – возмущается ребенок, которому я от испуга вцепляюсь в плечо.
– Прости, солнышко, я нечаянно, – лепечу я и стараюсь спокойно ответить этому кошмарному человеку с отличным зрением: – Все маленькие чем-то похожи…
Ситуацию спасает вернувшаяся Тиль.
Размахивая розовой расческой, она зовет нас с Тимом в спальню, и
И какое-то время прислушиваюсь к разговору снаружи.
Глава 43
– … у меня глаз-алмаз, – настаивает Егор, заставляя меня покрываться липким потом.
– Это точно не мой ребенок, – огрызается Воронцов. – Я бы запомнил такую, как Варя.
– А говорил, что смотреть не на что, – подначивает его приятель.
– Тебе – не на что. У тебя есть жена, туда и пялься.
– Ты за меня не переживай. Я со своей глаз не спускаю, а вот ты слепой.
– Слушай, мне не до этого! – психует Виктор. – Давай, твой родится, и мы сравним его с фотками новорожденной Тиль. Сто пудов на одно лицо будут – лысые и беззубые. И что? Скажешь, я его Лизе сделал?
– Ты меня не слышишь.
– Я понимаю, что с твоим семейным анамнезом, тебе внебрачные дети везде мерещатся, но это не тот случай, ясно? Таких интриг у нас не было.
– Зато были другие…
Голоса затихают.
Видимо, мужчины или вернулись в кабинет, или спустились вниз.
Ладошки у меня мокрые.
Вот дался этому Егору чужой ребенок! Куда он лезет?
– Косичку! – заставив меня вздрогнуть, в сознание врывается требовательный голосок Эстель.
Мое ойканье вызывает детский смех. И Тиль, и Тим передразнивают меня, пока я орудую расческой.
Справившись с пухом Эстель, я переодеваю Тимку в приготовленное, но как только я берусь за свои джинсы, Тиль возвращается ко мне с печальным видом и резинкой в руке.
– Упала, – виновато сообщает она, и я снова переплетаю светлую головку.
Удивительная резинка, пока я пытаюсь переодеться, она несколько раз повторяет фокус с падением, но несмотря на все ухищрения Эстель, я все-таки заканчиваю переодевание под гундеж Тимошки.
– А зачем нам уезжать?
– Бабуля уже по тебе соскучилась, а ты разве нет? – делаю я большие глаза.
Ребенок задумчиво сопит, а потом предлагает выход из ситуации:
– Давай бабулю привезем сюда.
Детская непрошибаемая логика. Почти как у Воронцова, блин.
– А как же садик? Нам же надо ходить в сад… – заговариваю я Тимке зубы, поправляя лямки комбинезона.
– Надо?
– Да. Это твоя мужская работа – ходить в садик, пока я работаю…
Господи, что я несу?
Внезапный треск привлекает мое внимание. Это Тиль швырнула свою розовую
– Ты плохая!
– Почему? – теряюсь я.
– Ты не должна уезжать! Тебя мне подарили. Насовсем!
– Тиль, я не… – пытаюсь подобрать слова, потому что нижняя губа малявки дрожит, но она уже не слушает. Убегает в отцовскую спальню, и я слышу, что она там ревет. Сердце разрывается, но входить в комнату Виктора я не стану.
Тим тоже начинает кукситься, но я перехватываю его ладошку покрепче:
– Тим, нам пора.
Скандал он не закатывает, но за мной плетется нога за ногу. Мы спускаемся вниз на кухню, чтобы попрощаться с Екатериной, которая все еще разговаривает с Лизой о каких-то не то георгинах, не то гиацинтах.
Заметив наше появление, Екатерина заметно огорчается.
– Ну вот… Уже? А я на вечер задумала пирог с клубничным вареньем… – расстраивается она.
Тимка, разумеется, начинает канючить. Я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не прикрикнуть на ребенка, который ни в чем не виноват.
– Нас дома ждут, – криво улыбаюсь я, пытаясь одновременно и натянуть на Тимошку шапку, и вызвать такси.
Как водится, когда машина нужна срочно, время ожидания просто как до следующего прилета кометы Галлея…
Мной одолевает невроз. Я уже ребенка в семь слоев нарядила, а машину не назначают. Он сейчас взмокнет весь.
– Лиз, – окликает Егор из прихожей задумавшуюся жену. – Поехали, ты еще хотела коляску посмотреть.
Лиза, встрепенувшись, переводит взгляд на меня:
– Хотите, мы вас подвезем? Вы же в город?
Егор и его сообразительность меня пугают, и я блею:
– Неудобно, спасибо, но не стоит…
– Очень даже удобно, – появившийся на пороге кухни Егор присоединяется к предложению жены.
– Так надежнее, – поддакивает Екатерина, и я смиряюсь, чтобы не выглядеть совсем уж глупо со своими отговорками.
К тому же, Егор завлекает Тимошу описаниями тачки, и он на какое-то время забывает, что никуда не хочет ехать.
Я вошкаюсь в прихожей последняя, и, естественно, Воронцов решает оставить последнее слово за собой.
– Что не так, Варя? – грозно спрашивает он, появившись словно из ниоткуда, когда я уже тянусь за пуховиком.
– Все так, Виктор Андреевич, – пресно отвечаю я, пряча горящее лицо в воротник.
– Почему шубу не надела? – напряженно допытывается Виктор.
– В пуховике удобнее.
Неужели он серьезно считает, что я приму этот подарок?
– Я хочу, чтобы ты осталась, – сделав шаг ко мне, он нависает, давит харизмой. Сердце начинает колотиться, когда память подкидывает воспоминания, что произошла вчера после того, как Воронцов вот так ко мне подошел. – Я дважды не предлагаю.