Открытый научный семинар:Феномен человека в его эволюции и динамике. 2005-2011
Шрифт:
Хоружий С.С.: Так я своих задач никогда не ставил. Это постановка для меня отдает методологическим движением: технологии, вовлекательство и прочее. Олег Игоревич Генисаретский, к сожалению, отсутствующий сегодня, владеет всеми подобными методами и их теорией, которую отчасти и создавал. Здесь мы с ним расходимся. Я на свою деятельность так не смотрю и никуда Вас не вовлекаю.
Мартемьянов О.Ю.: Но извините, говорение обязывает.
Ахутин А.В.: Выложено все, что сказано, и это ни на что больше не претендует. Никто не занимается вовлечением адептов в секту. Идет чисто теоретический разговор, где требуется только ясность понятий.
Мартемьянов О.Ю.: Но это уже есть техника. Да?
Ахутин А.В.: Техника мысли.
Мартемьянов О.Ю.: Техника ясности.
Хоружий С.С.: Наш семинар
Василюк Ф.Е.: Мне кажется, что плод этой дискуссии очень интересный, он в тех словах, что Вы обронили — антропологическая диагностика. Мне кажется, что коллега ставит вопрос так: если кто-то возьмется за решение конкретных задач в каком-то конкретном гуманитарном дискурсе, то, разумеется, он будет обращаться к Вам как к эксперту для того, чтобы клинический материал этой гуманитарной области можно было продиагносцировать…
Хоружий С.С.: Да, простите, что перебиваю Вас. В отличие от технологического аспекта, который я не включаю в свои задачи, экспертный аспект наоборот считаю обязательным. Это я обязан обеспечивать.
ВасилюкФ.Е.: Что Вы будете за эксперт? Какая здесь может быть метафора? К Вам обращается специалист за консилиумом и говорит: «Я поставил такой то диагноз. Один из дискутирующих испытал состояние раздражения и перестал понимать другого. Как это оценить и как это продиагностировать с антропологической, а не психиатрической или какой-то еще точки зрения?». И, как мне кажется, коллегу интересует, какова технология мысли по возведению феномена, например, какого-то страстного состояния.
Хоружий С.С.: Здесь всплывает задача, которая у меня пока совершенно не проработана, но которую я безусловно включил бы в то, что синергийная антропология должна уметь. Я описывал процедуру локализации, отправляясь от реальности дисциплинарных дискурсов. Но подобную работу надо уметь производить и в отношении ситуаций, а не только дисциплин. И, кстати, сразу ясно, что по отношению к ситуациям она может проделываться довольно аналогично. Мы прежде всего определяем, какие антропологические проявления имеют место в данной ситуации, а затем пытаемся связать эти проявления с предельными — тем самым, проводя антропологическую локализацию уже ситуации, а не дисциплинарного дискурса. Вот это и будет путь к антропологической диагностике.
Ахутин А.В.: У меня вопрос по базовым понятиям. Сказано, что аристотелевское понятие энергии определяется тем, что в этой энергии достигается, своей энтелехией, т. е. совершением и исполнением, тогда как в синергетике энергия понимается как источник неких возможных достижений, но не завершений.
Хоружий С.С.: Точнее сказать, энергия может быть энтелехийна, а может и не быть.
Ахутин А.В.: Это сложно отрицать, но доминирующее положение с точки зрения антропологии занимает энергия в той мере, в какой она не энтелехийна. Не энтелехийна, т. е. не завершена и т. д. Значит, остается сделать вывод, что она виртуальна. Почему же тогда виртуальный человек выделяется как особый?
Хоружий С.С.: Нет. Это слишком поспешная работа с понятиями. Нужно разбираться в дефинициях.
Ахутин А.В.: Тогда чем отличается незавершенность одного от виртуальности другого?
Хоружий С.С.: Это действительно конкретный концептуальный вопрос. Понятие деэссенциализованной энергии и понятие энергии виртуальной совпадают ли у меня между собой? Категорически утверждаю, что не совпадают.
Ахутин А.В.: Я понимаю, что нет. Мне интересно чем, как, где, почему? Формально это одно и то же. А у тебя это само собой разумеется, что радикально не совпадает. Мне не понятно, как это именно с точки зрения понятий, а не интуиции, которая за ними стоит.
Хоружий С.С.: Тут слишком многое зависит от терминологии. Во-первых, понятия «виртуальных энергий» я вообще не вводил. В виртуальных практиках и феноменах с дефинициями все понятно, чем они отличаются от актуальных. Какой выступает энергия в этих явлениях — это совершенно специальный вопрос. Два обсуждаемые вида энергии вводятся в разных контекстах, и просто отождествить их уж точно нельзя. Безусловно, между ними есть существенное общее свойство — вот эта неклассичность, неэнтелехийность. Она налицо как в деэссенциализованной энергии, так и в виртуальных феноменах, но соотношения между ними априори могут быть очень разными. Например, виртуальное — это один из видов деэссенциализованного, а те энергии, которые фигурируют в обожении и на которых это понятие деэссенциализованных энергий и вводилось, они уже с виртуальными не совпадут, будучи другим видом. Как и почему, по каким предикатам не совпадут, это надо смотреть. Я сейчас не совсем готов тебе ответить. Но рабочая гипотеза состоит в том, что эти энергии деэссенциализованы, но не виртуальны. Высшие ступени духовной практики — это не виртуальные явления.
Ахутин А.В.: Но и не энтелехиальные.
Хоружий С.С.: Да.
Ахутин А.В.: Очень интересно, что это такое не как реальность, а как понятие.
Хоружий С.С.: Вопрос остается, но есть и вполне отчетливый мой тезис. Доказательство его не развернуто, но оно, очевидно, должно отправляться от дефиниций. Определяющее свойство виртуальной реальности, любого виртуального феномена — недоактуализованность. Философия плоховато представляет пока, что это за предикат, но было бы недопустимой поспешностью сразу отождествить его с деэссенциализованной энергийностью. Априори виртуальный феномен может быть и эссенциальным — а недоактуализованным, отличающимся от актуального, он будет за счет отсутствия не сущности, а каких-либо иных «принадлежностей». Или же его сущность будет-таки недоактуализованной, но эта ее недоактуализованность не будет еще тождественна ее чистому отсутствию, и тем самым, виртуальный феномен не будет в точном смысле «деэссенциализованным». С другой стороны — и это еще важнее — высшие ступени духовных практик, где энергии уже деэссенциализованы, представляют собой определенные вполне законченные энергоформы. Законченные — в том смысле, что каждая из них до конца, в полноте исполняет свою роль в духовном процессе, доставляя возможность генерации следующей ступени (энергоформы). Тем самым, они актуализованы и актуальны, а вовсе не виртуальны, не являются недовоплощениями каких-то иных феноменов. В итоге, отличие их от виртуальных явлений кажется достаточно очевидным, и вопрос скорей в противоположном: по данному выше описанию, как «законченные энергоформы», они как будто бы должны были быть эссенциальными и энтелехийными. Вот с этим и нужно разбираться — исходя из того, что «деэссенциализованность» энергий духовной практики отсылает к очень определенной essentia, к «тварности»: именно от нее, и только от нее, с необходимостью должна произойти отвязка, деэссенциализация, дабы могли осуществиться синергия и теозис. Эта сущность выделена из всех своей прямой связью с онтологией — и возникает рабочая гипотеза, что, скажем, какою-то иной сущностью, не «онтологически нагруженной», энергии обожения могли бы и обладать, это уже не принципиальный, не онтологически значимый момент, а лишь момент их формально-категориального статуса.
Ахутин А.В.: И второй вопрос на уточнение, правильно ли я понял. Надеюсь, что правильно. Ты постоянно ссылался и указывал пальцем на Фуко, включая его через запятую в современные обращения к антропологии. Основной тезис Фуко «смерть человека» вызывал у меня недоумение, но теперь я, кажется, понял, что это — негативное вложение в антропологизацию.
Хоружий С.С.: Конечно. Это способ весьма конструктивного разговора о человеке, и потому — уточню слегка твою формулу — позитивное вложение, делаемое путем негации.
Я полагаю, что мы можем закрывать наше заседание. Спасибо.
17.10.07 Генисаретский О.И. Вразумление души: вопрос о синергийно-антропологическом истолковании способностей ума, сознания и души
Генисаретский О.И.: Логическое ударение в теме сообщения стоит на слове способности. Жанр моего сегодняшнего выступления — задавание вопросов себе, коллегам, которые занимаются размышлениями в нашей области, и всем, кто готов услышать эти вопрошания. Буду рад, если количество вопросов, а не суждений в этот раз будет большим. Это сподвигнет, по крайней мере меня, к дальнейшим размышлениям. Сообщение состоит из трех частей. Первая опирается на данные исихастской традиции (главным образом на «Триады» св. Григория Паламы), а в двух других разъясняется смысл тех вопрошаний, которые я постараюсь Вам представить. Об оспособительном строе (раз)ума. В традиционной нашей словесности уместнее говорить именно об уме, а не о разуме. Но так уж повелось в историко-философской традиции, что через Западную Европу это понятие вернулось к нам c этой приставкой «раз». Хотя в этимологическом строе нашего языка она несколько путает дело. У актеров есть выражение «на раза», означающее сделать на сцене все как в первый и последний раз. И всякая приставка «раз» склоняет понимание к такой сингулярности события, к единичности, что, вообще-то говоря, в понятии ума не предполагается.