Отныне и вовек
Шрифт:
– Нет.
– Что?
– Нет. Это было не в первый раз.
– Вы часто обманываете свою жену?
– Нет.
– Как часто?
– Я не знаю.
– А каких женщин вы используете: вашего круга, из низших слоев, бедных девушек, каких?
– Протест!
– Отклонен!
– Я никого не использую.
– Понимаю. Стали бы вы обманывать свою жену с Фифи Истабрук или она приличная девушка?
– Я давно ее не видел. Десять, одиннадцать лет. Я не был женат, когда у нас с ней был роман.
– Я хочу сказать, стали бы вы обманывать свою жену с кем-то, похожим на нее, или вы просто спите
– Да.
Господи. Нет, Ян.., нет… Мартин уставился на стену, пытаясь сохранить отстраненное выражение лица, а Джесси почувствовала, что катастрофа уже не за горами.
– Понимаю. Вы спите с дешевыми женщинами, чтобы держаться подальше от дома? Вы посчитали мисс Бертон дешевой женщиной?
– Нет. – Но он именно так и поступил, и его «нет» было слабым аргументом.
– Она не принадлежала к вашему социальному слою?
– Не знаю.
– Принадлежала?
Вопросы обволакивали его.
– Нет.
– Вы предполагали, что она вызовет полицию?
– Нет. – Потом, подняв голову, охваченный паникой, он запоздало добавил:
– Ей незачем было вызывать полицию.
Поздно. Она добилась своего.
Прокурор отпустила Мартина с оговоркой, что может повторно опросить его позднее. Однако она только что уже растоптала его. Ян спокойно покинул свидетельское место и тяжело плюхнулся рядом с Мартином. Пять минут спустя судья объявил перерыв на ленч. Они не спеша вышли из зала суда, Ян брел, покачивая головой. Наконец все трое оказались на улице.
– Я проиграл.
Джесси никогда не видела мужа в таком состоянии.
– Ты ничего не мог поделать. Такие у нее методы. Смертоносная женщина. – Мартин вздохнул и продемонстрировал им едва заметную ледяную улыбку. – Присяжные это тоже понимают. А они не такие уж невинные дети. – Однако Мартин был обеспокоен. Супружеская неверность не волновала его в той мере, в какой ставка Спенсер на социальное неравенство жертвы и обвиняемого.
– Днем я собираюсь дать выступить Джессике.
– Да, и Спенсер сможет сделать котлету из нас двоих в один и тот же день.
– Не глупи.
– Ты считаешь, что тебе по силам схватиться с ней? – спросил Ян с горечью.
– Почему бы и нет?
– Объясню почему. Потому что, если ты выйдешь против нее, Ян проиграет. – Мартин быстро прокомментировал происходящее. – Ты должна быть самой нежной, самой обаятельной, самой спокойной женой на свете. Если ты выскочишь как черт из табакерки, она тут же разделается с тобой. Мы все обсудили во время уик-энда. Ты знаешь, что тебе надо делать.
Джессика мрачно кивнула, Ян вздохнул. Мартин и с ним обсудил все детали, но эта чертовка не задала ни одного из предполагаемых вопросов. Кто знает, что она спросит у Джесси.
– Все понятно?
– Да. – Джессика мягко улыбнулась, и они расстались с Мартином у здания муниципалитета Ему нужно было заехать в свой офис, а они решили отправиться домой, чтобы немного успокоиться. Джессика хотела помочь Яну прийти в себя. После такого утра ему необходимо расслабиться, кроме того, это отвлечет ее от мыслей о предстоящем выступлении в суде.
Когда они оказались дома, она заставила
– Джесс… – Он даже не знал, как это сказать, знала она.
– Нет. Лежи и отдыхай. Я приготовлю ленч.
На этот раз он не спорил: он слишком устал. Когда Джессика вернулась с закрытой миской горячего супа и тарелкой, доверху заполненной сандвичами, Ян уже спал. На его изможденном лице застыла трагическая маска. Джессика постояла, посмотрела на мужа, и в ней поднялась волна жалости к нему. Почему она так защищала его? Почему она думала, что он не сможет со всем справиться? Почему не сердилась на него? Почему? Она рассердилась, когда Ян попал в тюрьму, но сейчас он был рядом. Остальное не имело значения. Испытания ужасны, но не продлятся долго. Суд принесет боль, выбьет Яна из привычной колеи и унизит, как и все остальные неприятности, но не убьет его. И не заберет его. Пока Джессика тихо сидела рядом, держа руку мужа на коленях, она знала, что никто и ничто никогда не разлучит его с ней. Ни Маргарет Бертон, ни окружной прокурор, ни суд, ни даже тюрьма. Маргарет Бертон поблекнет, Матильда Ховард-Спенсер возьмется за другое дело, так же как Мартин и судья, и все останется позади. Нужно только продержаться на плаву до тех пор, пока не пройдет шторм. Она не даст волю своим чувствам.
Взглянув на залив, Джессика почувствовала привкус горечи, когда вспомнила об отце. Он не сделал бы ничего подобного и не заставил бы мать пройти через подобное унижение.
Он защитил бы ее больше, чем это делал Ян. Но то был отец.
Сравнения не имели смысла. У нее был Ян. Этим все сказано.
Она многого требовала от него и должна была расплачиваться за это. Сейчас подошел ее черед отдавать.
Спящий Ян был похож на уставшего маленького мальчика. Джессика расправила ему волосы на лбу и тяжело вздохнула, вспомнив о второй половине дня. Она не проиграет. Она решила это после разгромного утра. Дело будет выиграно. Вот так-то. Ужасно, что оно зашло так далеко. Но дальше это не пойдет. Джесси была уже сыта по горло судебным разбирательством.
Ян проснулся около двух и посмотрел с удивлением:
– Я заснул?
– Нет. Я стукнула тебя по голове туфлей, и ты потерял сознание.
Он улыбнулся жене и зевнул.
– Ты замечательно пахнешь. Каждая твоя вещь хранит запах твоих духов.
– Хочешь супа? – Она улыбалась, польщенная комплиментом.
– Господи, какой у тебя решительный вид. Что собираешься сделать?
– Ничего. Хочешь супа? – Она кокетливо взглянула на него, держа фарфоровую миску в одной руке и лучший половник ее матери – в другой.
– Заманчиво. – Ян сел и поцеловал жену, посмотрев на поднос. – Знаешь, Джессика, ты – самая замечательная женщина, которую я знаю. И самая лучшая.
Ей хотелось спросить, лучше ли она, чем Фифи Истабрук, но не отважилась. Она подозревала, что утренние раны еще кровоточили.
– Для вас, милорд, только самое лучшее. – Джессика заботливо налила ему супа со спаржей и положила два аккуратных маленьких сандвича с ростбифом на тарелку. Был еще и свежий салат.
– У тебя единственной самый обыкновенный ленч может выглядеть как званый обед.