Отпуск строгого режима
Шрифт:
— Батя, — обращался он к абсолютно трезвому пенсионеру, пробиравшемуся к туалету. — Выпей с нами, папаша!
— Да не могу я, с внуками лечу, сын путевку купил, — неосторожно стал рассекречивать семейные тайны пенсионер.
Мудила хохотнул:
— Ты что, меня и моих ебалок не уважаешь, — кивнул он на смеющихся прошмандовок.
— Я бы выпил. Стакана только нет, — попытался увильнуть пенсионер, хотя и смотрел возбужденно на бутылку, в которой призывно плескалось темное спиртное.
— Нашел проблему, отец, — расплылся в улыбке мудила. — Звезду Александру Васильевичу! — процитировал он старый рекламный ролик. — Стакан ему и звезды.
Вискарь заплескался в пластиковом стакане. Пенсионер взял его в руку.
— Пей до дна, пей до дна! — закричали прошмандовки.
— За здоровье всех присутствующих.
Пенсионер схватил вискарь, влил его в глотку, смял в кулаке пустой стаканчик:
— Спасибо.
— Будешь возвращаться, еще нальем, — пообещал мудила. — Только попробуй отказаться, папаша. — Это прозвучало как угроза.
Валет отвернулся к иллюминатору, возле которого дремал Борода, чтобы только не видеть пьяного разгула. Он и сам был не прочь нажраться, но понимал, что в аэропорт ему надо прибыть трезвым. На пьяную голову он никогда не работал.
Сзади раздался разбитной бас.
— Эти америкосы — полные мудаки, — надрывался кто-то.
Валет осторожно обернулся, чтобы не нарушить целостность собравшейся за ним компании, вливаться в нее ему не хотелось.
— Вот, моделирую ситуацию, как тогда в Нью-Йорке и в Вашингтоне. — Оказалось, что мудаками считал америкосов толстяк в майке с надписью «Водка сближает людей». — Представьте, в нашем самолете поднимается парочка чернозадых арабов, в руках у них ножики для резки картона. Все, больше оружия они пронести на борт не сумели. И говорят нормальным людям, что летят в международный торговый центр.
— Да это полная х…ня, — охотно согласилась молоденькая девчушка, которой восемнадцать в лучшем случае исполнилось только сегодня утром, и охотно глотнула предложенного ей вискаря.
— Так вот, представьте себе этих лохов в нашем самолете с их голимыми ножиками для картона. Типа, кричат: «Да, у нас оружие, мы захватили самолет, все в хвостовой отсек…» — попробовали бы они сунуться в наш самолет, я бы им первым «розочкой» горло вспорол. А эти америкосы все, как козлы или бараны, в хвосте сбились. Стадо.
Пенсионер скромно возвращался из туалета. Но ему не удалось просто так проскользнуть мимо мудилы.
— Папаша, держи.
В руки старику буквально вставили пластиковый стаканчик.
— Пей до дна! — запричитали российскую алкогольную мантру прошмандовки, следующие с мудилой на отдых.
Последний влил в стакан все, что оставалось в бутылке.
— Ну, на здоровье, — проговорил пенсионер и привстал на цыпочки, чтобы разглядеть в салоне оставленных без присмотра внуков, отправленных стараниями сына на турецкий курорт.
— Гуляй, плесень. — Мудила проводил пенсионера взглядом, осмотрел бутылку. — А у нас что, и бухла больше не осталось? — недоуменно спросил он.
— Ты последнее деду вылил, — подтвердили прошмандовки.
— Точно, вылил. Старикам и детям — это святое, назад ходу нет, — на секунду задумался мудила и внезапно закричал на весь самолет, так громко, что другие пассажиры мигом замолчали: — Человек! Гарсон!
Сквозь гуляющий и пьющий салон к мудиле протиснулся молодой человек в униформе:
— Я не гарсон, я стюард.
— Один хер. Ты понимаешь, у нас бухло кончилось. А это непорядок. Башляю, — мудила распустил веером пачку баксов. — Вискаря подгони.
— На борту спиртного нет, не продаем, — стараясь быть максимально вежливым, проговорил стюард.
— Тогда останавливай самолет. Мы за добавкой сбегаем, — абсолютно серьезно заявил мудила.
— Это как?
— Где тут у вас стоп-кран? — заозирался в дупель пьяный молодой человек. — Щас сорву.
Стюард оказался тертым калачом. Как же иначе, каждый день летал по маршруту Россия — Анталья, можно сказать, нагляделся всяких видов и мог принять адекватное решение в любой стремной ситуации.
— Секундочку, — сказал он предупредительным тоном. — Сейчас все будет в лучшем виде.
Буквально черед минуту был притарабанен вискарь, целых пять пузырей.
— Засцал, сука, — расплылся в улыбке заказчик и протянул веер баксов стюарду. — Но службу государеву понимает.
Стюард, как настоящий профессионал, не стал пересчитывать деньги клиента на глазах у людей — вдруг кто-нибудь из них еще не успел напиться и заметит подвох.
— Я вам еще двадцать баксов остался должен, — честно напомнил он мудиле. — На борту не у кого разменять. Вы когда назад летите?
Мудила спокойно сгрыз винтовую пробку с бутылки, сплюнул в проход и благостно добавил:
— Сдачу себе оставь. Можешь ее в задницу засунуть, если понравится.
Прошмандовки снова засмеялись. Спиртное вновь забулькало в стаканы.
Борода проснулся, обвел непонимающим взглядом салон самолета, затем мгновенно оживился.
— Валет, — зашептал он. — Да тут все бухие. Смотри, борсетка без присмотра на сиденье лежит. Баксы веером выставлены. Бери не хочу.
— Погоди, Борода. В замкнутом пространстве, когда сдрыснуть некуда, лучше ничего не брать. Мигом судом Линча окончится. А вот когда это пьяная шобла на землю сойдет, мы всех по одному как кроликов разведем. В нашем деле терпение — один из главных факторов успеха.
Борода нехотя, но согласился, ему не терпелось приняться за дело. Кожей чувствовал, что удача совсем рядом.
9
Аэропорт в Анталье, городе, расположенном на полуострове Малая Азия на побережье Средиземного моря, похож на прямоугольник с двумя подковами, от которых тянутся лучи трапов, возле которых словно ласточки замерли самолеты. Такую картину со своего места высмотрел Борода. Он, несмотря на просьбы, а потом на требование милой стюардессы, долго не пристегивался. Так уж ему — турку-месхетинцу, или, как говорил его отец, ахалцинскому турку — хотелось посмотреть сверху на свою историческую родину.