Отпуск строгого режима
Шрифт:
— Я фокусник. Иллюзионист, — Валет «включил» старую, проверенную на девушках, байку.
Он достал из кармана старинную турецкую монетку, зажал ее в кулаке.
— Подуй, — загадочным тоном попросил Валентин.
Элеонора, у которой глаза засветились детской радостью, округлив щечки, сильно дунула на кулак Валета. Тот раскрыл кулак, монетки на его ладони уже не было.
— Ого! — воскликнула девушка. — А куда она пропала?
— Куда пропала? — нахмурился Валет. — Сейчас поищем. Ну-ка, покажи сумочку.
— Какую
— Ну, твою сумочку.
— Мою сумочку?
— Да-да.
— Так она же была с моей стороны и закрыта.
— Открывай, открывай! — настаивал Валентин.
Элеонора открыла сумочку и ахнула. Прямо возле мобильного телефона в кармашке лежала та же старинная турецкая монета.
— Не может быть, — удивилась Элеонора.
— Вот видишь, ты выдула монету из моего кулака и сама спрятала ее в своей сумочке, — засмеялся Валет.
— Как ты это делаешь? — взгляд девушки горел огнем восхищения.
— Ловкость рук и никакого мошенничества.
— Еще! Прошу, еще! — попросила Элеонора и похлопала в ладоши. — На бис, маэстро!
Теперь Валентин продемонстрировал классический фокус с купюрой. На глазах у завороженной девушки разорвал однодолларовую банкноту на мелкие кусочки, затем собрал кусочки в кулаке и пошептал над кулаком какое-то мистическое заклинание, которое закончил — «собирайтесь и размножайтесь», — разжал кулак: в нем лежала хрустящая стодолларовая купюра.
Элеонора ахнула, но потом с подозрением посмотрела на стодолларовую бумажку:
— Дай-ка посмотрю, настоящая или нет.
— Пожалуйста, — гордо произнес Валет.
Элеонора осмотрела купюру, глянула на красные и синие волоски в бумаге, пощупала защитную нить, проверила на просвет водяной знак — голову Бенджамина Франклина.
— Ты разбираешься в американских долларах? — удивился Валет.
— Однажды пришлось поработать в обменнике. Это был короткий эпизод в моей биографии. Поэтому разбираюсь. А сто долларов — это очень подозрительная купюра.
— Это почему же?
— Потому что Северная Корея печатает стодолларовые купюры миллионами штук. Их ученые бьются, как точнее подделать доллары. И даже не все спецагенты США могут с первого раза без спецсредств определить, где стодолларовая купюра настоящая, а где — фальшивая.
— Ого, подделка на государственном уровне, — возмутился вор-карманник.
— Да, ведь северокорейцы ведут упорную войну с американскими империалистами. А подрыв экономики врага — первейшее средство для его ослабления.
— Это тебе кто сказал?
— На семинаре в банке, где я работала, рассказывали. Я была на передовом посту обнаружения подделок. Ведь таким образом Северная Корея и нашим банкам вредит.
— Да все гораздо проще. Северокорейцы не могут заработать валюту, поэтому печатают сами, — улыбнулся Валет.
— Вот же воры! — воскликнула девушка.
— Воровская
— А для большинства россиян сто долларов — это треть месячной зарплаты, — сердито сказала Элеонора. — у меня мама учитель, у нее все подруги учителя, так вот они столько получают. Знаешь, когда-то в ответ на просьбу разменять сотку баксов Фаина Раневская сказала: «Увы! Но благодарю за комплимент!»
Валет засмеялся, хотя ему пришлось несколько секунд вспоминать, кто такая Фаина Раневская, пока он не вспомнил знаменитую фразу актрисы: «Муля, не нервируй меня».
— Здесь, в Турции, среди наших туристов таких, кто получает три сотни баксов в месяц, кажется, не наблюдается, — заметил карманник, — они в день больше пропивают.
— Да, поэтому я селюсь подальше от наших. Возьми свои деньги, — Элеонора протянула Валету банкноту в сто долларов. — Классно показываешь фокусы, — и она улыбнулась своей очаровательной улыбкой. — Доллар превращаешь в сто, и не поддельных… Я с тобой дружу. С таким нигде не пропадешь. Раз-два, и денежки в кармане.
— Да, в принципе… Я сам с собой дружу, — отшутился Валет.
— А сейчас ты в отпуске? Сам в цирке работаешь? — поинтересовалась Элеонора.
— Нет, в цирке я не работаю, — честно признался щипач-профессионал, — я больше мотаюсь по частным гастролям. Ведь в небольших городках и даже селах нет цирков. А клубы или залы для собраний есть. И люди приходят. В некоторые малые города по нескольку лет хорошие артисты не приезжали, а фокусников живых в подавляющем большинстве российских деревень никогда в глаза не видели, только по телику.
— Благородная у тебя работа — нести искусство в народ, — не то пафосно, не то шутливо произнесла Элеонора.
— Да, благородная, — нисколько не смущаясь, проговорил Валет.
Блеснул зеленый луч солнца.
— Ого! — воскликнула девушка, она встала и шагнула навстречу закату. — Нам повезло, ведь очень редко можно наблюдать зеленый луч. Он последний перед полным закатом.
— Вот это да! — удивился Валет.
Он подошел к Элеоноре, положил ее ладонь в свою:
— Я такого и не видел никогда. А как это происходит, почему это кусочек солнца вдруг становится зеленый, как баксы?
— Да-да, как баксы… — засмеялась девушка. — Вообще это радуга! Атмосфера раскладывает лучи солнца на семь цветов.
— Каждый охотник желает знать, где сидит фазан, — проговорил Валентин.
— Правильно. И вот красный луч уходит за горизонт, затем оранжевый, затем желтый и, наконец, зеленый, — объяснила Элеонора.
— Почему «наконец», а где голубой и фиолетовый?
— Ну, голубой и фиолетовый теоретически тоже можно увидеть, но глазу это почти невозможно сделать, лучше в приборы, потому что такого цвета лучи сливаются с атмосферой.