Отравленные клятвы
Шрифт:
Я кончаю через несколько секунд, накрыв другой ладонью головку моего члена, когда я толкаюсь в свою руку, представляя, что это ее, что я расстегнул молнию на себе и заставил ее почувствовать мою горячую плоть, когда я кончил в ее ладонь. Только когда головокружительный прилив удовольствия схлынул, и я стою, тяжело дыша и потея в темноте с пригоршней собственной спермы, я понимаю, как именно это утверждение прозвучало в моем сознании. Именно то, о чем я подумал, когда позволил себе расслабиться.
Наша брачная ночь должна наступить достаточно быстро. Чем скорее она будет у меня, тем скорее я смогу ее забыть.
Прежде чем она станет чем-то таким, от чего я не смогу избавиться.
ЛИЛЛИАНА
Утро дня моей свадьбы выдалось ярким и прекрасным, и мне кажется, что это совершенно неправильно. Это должна быть буря, гром и молния, мрачная и сердитая, то, что я чувствую по поводу всего этого фарса, который мне навязали. Вместо этого солнечный свет проникает сквозь шторы, когда я просыпаюсь. Я прижимаю руку к лицу, задаваясь вопросом, что произойдет, если я просто перевернусь и исчезну под одеялами.
Вместо этого раздается стук в дверь, все настаивают на вежливом стуке, что кажется мне совершенно нелепым, учитывая тот факт, что я всегда заперта здесь, и мгновение спустя Марика толкает ее и входит внутрь.
— Лиллиана? — Ее голос неуверенный, и я могу сказать, что она гадает, собираюсь ли я попытаться сопротивляться. Я хочу, но какой в этом смысл? Я выйду замуж за Николая, если даже им придется тащить меня туда, я не сомневаюсь.
По крайней мере, он был предельно ясен, когда приходил ко мне. С сегодняшнего дня, я буду принадлежать ему. И нет никого, кто может с этим что-то сделать.
Я ничего не слышала от своего отца. Если бы Николай передумал или если бы он не получил то, что хотел, я уверена, что каким-то образом получила бы весточку. Но это было всего лишь молчание. Я выполнила свою задачу, и что бы ни случилось со мной сейчас, это не его проблема.
— Завтрак готов, и я принесла мимозы, — говорит Марика, ее голос звучит настолько ободряюще, насколько она может. Она широко раздвигает шторы, заливая комнату светом, и я прижимаю руку к глазам.
— Церемония состоится позже во второй половине дня. Я не могу поспать?
— Уже больше одиннадцати утра, глупышка. — Она улыбается мне, но даже я вижу, что уголки ее лица натянуты. Ей интересно, насколько это будет сложно, сможет ли она быть моим другом или ей придется участвовать в принуждении моего похода к алтарю. — На то, чтобы сделать тебе прическу и макияж, уйдет некоторое время.
Моя спальня становится постоянным потоком людей, входящих и выходящих. Сотрудница, которая приносит упомянутый Марикой завтрак, который я уплетаю сразу же, как только выхожу из душа и надеваю шелковый халат, который она оставила висеть на двери ванной. Парикмахеры и визажисты, которых кто-то нанял, суетятся надо мной на глазах у Марики, завивают мне волосы и вытирают лицо, пока я не превращаюсь в само совершенство для своего особенного дня. И я действительно выгляжу прекрасно. Это я должна признать. Мои волосы падают на лицо и плечи густыми, блестящими, как у голливудской сирены, светлыми волнами, а макияж безупречен. Я выгляжу лучше, чем когда-либо в своей жизни, даже в ту ночь, когда мой отец привел меня сюда, чтобы представить Пахану.
Я никогда не была так разочарована тем, что я красивая.
Я вижу, как Марика разглаживает мое свадебное платье, пока женщина, делающая мне макияж, приклеивает тонкие отдельные реснички к каждому моему веку, и я отчаянно пытаюсь не моргать. Все это выглядит нелепо, как разыгрывание спектакля, о котором все вокруг меня знают правду. Я не понимаю, почему мы не можем просто подписать кое-какие документы и покончить с этим. Хотя, конечно, понятно. Семья Николая, глава самой могущественной организации Братвы в Чикаго, а он наследник. Это должно быть зрелищным. И мне придется сыграть свою роль или заплатить за это позже.
Марика приносит мое платье, прогоняя остальных. Она расстегивает пуговицы на спине, пока я сбрасываю халат, в этот момент мои движения кажутся почти роботизированными. Под халатом на мне только белые кружевные стринги, которые мы купили, ничего такого, что могло бы оставить неприглядные складки под моим шелковым платьем. Тем не менее, Марика едва бросает на меня взгляд, хотя я чувствую себя уязвимо обнаженной. Она просто поднимает платье, чтобы я могла надеть его, стягивает шелковые бретельки с моих плеч и начинает застегивать пуговицы на спине.
— Ты будешь самой красивой невестой, — мягко говорит она мне, как будто это что-то меняет. Как будто от этого станет лучше, а не хуже. — Моему брату очень повезло.
Нет, твой брат своевольный и требовательный. Удача здесь ни при чем. Мой отец сделал ставку на власть, а Николай в ответ сыграл по-своему. Вот и все, что здесь происходит. Однако я этого не говорю. Мой “острый язычок”, как выразился Николай, замер, хотя бы по той простой причине, что в этом, похоже, нет смысла. Ничто из того, что я говорю, не изменит того, что произойдет. Время надеяться, что я смогу получить отсрочку, прошло.
Марика вздыхает, застегивая пуговицы, ее пальцы быстро и проворно движутся вверх по спинке моего платья.
— Нет смысла вести себя так, будто ты идешь на казнь, — говорит она мне, хотя ее голос звучит ласково, когда она это говорит. — Он не причинит тебе вреда. Он постарается быть достойным мужем. И с тобой будут обращаться так, как подобает жене наследника. Ты ни в чем не будешь нуждаться.
— Я знаю. — Мой голос звучит ровно и гулко, совсем не похоже на мой собственный. — Он все это мне рассказал.
— Ты можешь попытаться извлечь из этого максимум пользы…
Я думаю, Марика чувствует, как я напрягаюсь, моя челюсть сжимается, когда я проглатываю то, что хочу сказать в ответ, потому что после этого она замолкает, застегивая последние несколько пуговиц на иллюзионном кружеве сзади моего платья, а затем отступает назад.
— Я собираюсь пойти переодеться в свое платье, — наконец говорит она. — Я вернусь и заберу тебя, а потом мы спустимся к машине.
Я слышу, как за ней запирается дверь, когда она уходит. Я опускаюсь на край своей кровати, не особо заботясь о том, помну ли платье, и провожу пальцами по гладкому шелку. За эти годы я представляла себе так много сценариев, зная, что в конечном итоге меня ожидает. Но я никогда не представляла себе этот. Я представляла, что это закончится моей свободой или моей смертью, но никогда свадьбой. Звучит драматично, когда говоришь, что чувствуешь себя хуже. Но в этот момент это так.