Отравленные клятвы
Шрифт:
Я не дышу, пока не оказываюсь внутри, пока под моими руками не оказывается прохладная кожа, и я вдыхаю искусственно охлажденный воздух, запахи роз и ладана исчезают и заменяются одеколоном Николая, когда он садится в машину рядом со мной.
— Ну вот. Первая часть закончена. — Он ослепляет меня зубастой улыбкой, и я сопротивляюсь желанию стереть довольное выражение прямо с его лица.
— Пошел ты, — бормочу я, обхватывая себя руками за талию, когда смотрю в окно, машина начинает отъезжать от тротуара.
— Так не разговаривают с мужем. — Его рука касается моей, кончики пальцев соприкасаются. — Это не обязательно должно быть так плохо, Лиллиана. Мы могли бы даже насладиться вечером…
— Нет. — Я стискиваю зубы, пытаясь дышать сквозь желание заплакать. Я чувствую себя в панике, в ловушке, и у меня на мгновение возникает навязчивая мысль открыть дверцу машины и броситься в поток проезжающих машин. Я могла бы это сделать. Чего бы Николай ни ожидал от меня, но, вероятно, не этого. Я могла бы положить конец всему этому, с дополнительным бонусом в том, что это может преследовать его семью вечно. Я уже вижу заголовок в газете, если им не удастся вовремя убрать его.
Молодая жена наследника криминальной семьи совершает самоубийство всего через несколько минут после их свадьбы!
Краем глаза я вижу, как у Николая сжимается челюсть.
— Тебе нужно быть осторожнее, Лиллиана, — категорично говорит он. — Если ты когда-нибудь будешь говорить со мной подобным образом в присутствии кого-то вроде моего отца, я не всегда смогу тебе помочь. Я буду вынужден наказать тебя, или мне придется отойти в сторону и позволить кому-то другому сделать это. В этой жизни есть правила. Твоему отцу следовало научить тебя этому, прежде чем втягивать тебя в это.
— Я не должна была быть постоянной частью этого, — шиплю я на него, тяжело сглатывая. — Ничего из этого не должно было случиться. Так что пошел ты.
Николай резко, разочарованно вздыхает.
— Хорошо, — резко говорит он. — Мы можем сделать это трудным путем.
Я больше ничего не говорю. Я сосредотачиваюсь на том, чтобы дышать неглубоко, удерживая себя от потери контроля, когда до меня все доходит, золото моего обручального кольца поблескивает у меня на коленях. У меня нет помолвочного кольца, Николай не потрудился купить мне его. Что, конечно, имеет смысл, такие кольца это для предложений. Меня никто не спрашивал. Такое кольцо было бы более нелепым фарсом, чем вся эта постановка до сих пор.
Мы собираемся пойти на прием, отведать дорогой ужин и потанцевать, чтобы все могли видеть, как мы счастливы, а затем… Я тяжело сглатываю, сцепляя пальцы на коленях. Я не хочу загадывать так далеко вперед.
Банкетный зал находится на высшем уровне одного из самых эксклюзивных, дорогих ресторанов в городе, все помещения освобождены для семьи Василевых и их гостей. Это великолепно: шиферные стены, одна из которых полностью стеклянная, с видом на город, а остальное все черное, мраморные столы и декор, гладкие и элегантные. Он щедро украшен белыми цветами повсюду, для нас с Николаем накрыт милый столик, а за ним расчищено место для танцпола, за которым уже начинает играть живая группа. С того места, куда мы входим, я вижу кухню под открытым небом, где персонал готовится подать первые блюда.
Если бы я хотела что-нибудь из этого, все было бы идеально. Помещение красивое, еда изысканная, все сервировано, как те претенциозные блюда, отмеченные звездами Мишлен в фильмах, вино идеально сочетается с каждым блюдом. Я отпиваю, едва пробуя еду, и вижу в зале море гостей, которых я не узнаю, и, конечно же, того, кого знаю я. Моего отца, одетого в более дорогой костюм, чем я когда-либо видела на нем раньше, пьет дорогой ликер и беседует со всеми, к кому он когда-либо хотел получить доступ, и все это за мой счет.
Мой желудок сжимается при виде этого. Я отложила вилку, тупо уставившись на морского гребешка, красиво покрытого полированной раковиной, с чем-то вроде усиков горошин и воздушным муссом вокруг.
— Тебе не нравится еда? — В голосе Николая снова слышны слегка насмешливые нотки, и я с трудом сглатываю, пытаясь сдержать резкий ответ, который немедленно срывается у меня с языка.
— Я устала, — говорю я категорично, глядя на танцпол. Мысль о том, чтобы выйти туда и покачиваться в объятиях Николая, заставляет меня чувствовать себя по-настоящему измотанной, а после этого предстоит пережить еще так много ночи.
— Я бы не ожидал, что ты сможешь заснуть в ближайшее время. — Его рука находит мое бедро, большой палец скользит по шелку, и я напрягаюсь под его прикосновением. — Но сегодня ночью ты будешь спать в роскоши, когда доберешься до кровати. Я выбрал самый хороший отель в городе специально для тебя, маленький зайчонок.
Я никогда не чувствовала себя настолько загнанной в ловушку, как сейчас.
— Кто все это спланировал? — Лениво спрашиваю я, когда приносят следующее блюдо. — Никто ни о чем меня не спрашивал.
Николай пожимает плечами.
— Марика, наверное? Помощница моего отца? Моя? Кто знает. Я, конечно, не знаю.
— Я не знакома с твоей матерью. Я полагаю…
— Она мертва, — коротко говорит он. — Здесь только мой отец, Марика и я. — Он бросает на меня косой взгляд, его вилка слишком яростно погружается в филе размером с большой палец перед ним. — О чем ты бы знала, если бы участвовала в любом из разговоров, которые я пытался вести с тобой в течение последних двух недель.
Если он хочет, чтобы я взаимодействовала с ним сейчас, я этого не делаю. Я плотно сжимаю губы, отрезая себе кусочек еды и отправляя ее в рот хотя бы для того, чтобы иметь причину не говорить. Я не знаю, почему его волнует, что я не поговорила с ним. Почему это может иметь для него значение.
Мне не удалось избавиться от пышности приема. Выкатывают огромный многоярусный торт, а группа играет сладкозвучную песню, которую я не узнаю. Николай стоит рядом со мной, накрыв мою руку своей, пока мы проводим ножом по слоям шоколада и помадки.
— Открой рот, зайчонок, — бормочет он, ловко обхватывая пальцами маленький кусочек торта, и я морщу нос, глядя на него. Я уже ненавижу это прозвище. Зайчонок. Русский язык я ненавижу даже больше, чем английский.
— Не вороти носиком, зайчонок, это не принесет тебе никакой пользы. — Он подносит пирожное к моему рту, его серо-голубые глаза прикованы к моим, и я приоткрываю губы, прежде чем могу остановить себя. Я хочу сразиться с ним, но ничего хорошего из этого не выйдет. Во всяком случае, это только сделает то, что произойдет позже сегодня вечером, намного хуже.