Отравленные клятвы
Шрифт:
Оргазм захлестывает меня, мои бедра напрягаются вокруг его головы, пока он продолжает поглаживать меня языком, продлевая удовольствие, делая его больше, чем я когда-либо думала, что это возможно. Его руки хватают меня за внутреннюю поверхность бедер, прижимая их к кровати, заставляя меня лежать там, раздвинутую для него, и когда я наклоняюсь к его лицу, я чувствую, как он убирает одну руку с моей ноги и засовывает в меня два пальца. Это вызывает у меня приступ боли от болезненности, но есть и удовольствие. Он погружает свои пальцы внутрь меня, поглаживая более нежно, чем он делал со своим членом прошлой ночью. Я чувствую, как оргазм спадает, а затем нарастает снова, его язык все еще скользит по моей горячей, набухшей плоти на протяжении всего этого, посылая мне вторую волну удовольствия, когда он умело играет на моем теле, как на хорошо настроенном инструменте.
У меня болит челюсть от того, как сильно я стискиваю зубы, пытаясь удержаться от стона, выкрикивая его имя. Стон срывается с моих губ, мои бедра поднимаются вверх, и Николай удерживает меня там, заставляя испытывать удовольствие, пока я не обмякаю и не начинаю задыхаться.
Пальцы внутри меня выскальзывают, когда я смотрю на него, все еще тяжело дыша, когда он отрывается от моего сверхчувствительного клитора, его рука обхватывает свой напряженный член. На секунду мне кажется, что он все равно собирается войти в меня, но вместо этого он начинает поглаживать, глядя на меня сверху вниз с разгоряченным выражением лица. На его пальцах все еще ощущается мое возбуждение, они поглаживают его член, и что-то в этом вызывает во мне прилив желания, который, я знаю, я не должна чувствовать. Я дрожу от смеси истощения, страха и возбуждения. Я не могу пошевелиться, когда бедра Николая дергаются вперед и содрогаются, его тело наклоняется ко мне, когда его сперма выплескивается на мой живот во второй раз с прошлой ночи.
Он выгибается вперед, потирая головку своего члена о мой клитор, когда горячая сперма проливается на меня, и я вижу удовлетворенное выражение, которое распространяется по его лицу вместе с удовольствием, когда он стонет, его рука скользит по всей длине.
— Черт, — выдыхает он, отстраняясь, последние капли его спермы стекают с головки члена на мою киску. — Ты выглядишь чертовски великолепно в таком виде.
Я не чувствую себя великолепно. Я чувствую себя усталой и изможденной, с моей покрытой спермой кожей и спутанными волосами. Я хочу принять душ и снова лечь спать, и когда Николай соскальзывает с кровати, я бросаю взгляд на тележку с обслуживанием номеров и задаюсь вопросом, смогу ли я вообще поесть, чувствуя себя так.
Он смотрит на меня, и что-то в выражении моего лица, должно быть, становится для него очевидным, потому что он пожимает плечами.
— Иди в душ, если хочешь, — небрежно говорит он. — После этого мы отправимся домой.
— Куда домой? — Спрашиваю я неуверенно. — Обратно в особняк?
Николай ухмыляется.
— Нет. Я отвезу тебя в свой пентхаус в городе. И после этого…
Он умолкает, и я с трудом сглатываю, гадая, что он имеет в виду. Что следует после? Мне не нравится тишина, которая повисает в воздухе после того, как он это говорит.
— Мы поговорим об этом позже, — наконец говорит он. — Иди прими душ.
Я не даю ему шанса передумать. Я соскальзываю с кровати, и когда я начинаю проходить мимо него, он хватает меня за руку, его пристальный взгляд снова скользит по мне.
— Не забивай себе этим голову, — говорит он, и я прищуриваюсь, глядя на него.
— Я ни хрена не понимаю, о чем ты говоришь.
— Конечно, понимаешь. — Он отпускает мою руку. — Ты злишься, что кончила. Ты злишься на меня за то, что я заставил тебя кончить, но ты также злишься на себя за то, что я кончил, хотя ты ничего не могла с этим поделать. Не тогда, когда я вот так ел твою киску.
— Ты высокомерный… — Я чувствую, как мои щеки заливает жар, и они краснеют.
Он смеется, обрывая меня.
— Теперь ты моя жена, Лиллиана. Ты принадлежишь мне. Когда я захочу тебя, я получу тебя. Но я хочу, чтобы ты тоже этого хотела. Вот почему я не заставил тебя снова взять мой член этим утром. Тебе было бы больно, а я хотел доставить тебе удовольствие.
— Ты этого не сделал. — Я отворачиваюсь от него, обнимая себя за талию и чувствуя, как липкая плоть касается моих рук. — Ничто в тебе не доставляет удовольствия.
— Если тебе так легче жить, тогда говори себе это. Но ты не можешь лгать себе вечно.
Николай отворачивается от меня, возвращаясь к кровати. Я не могу заставить себя посмотреть на него и спешу в ванную, пока он не решил, что хочет от меня чего-то еще и не даст мне принять душ. Все, чего я хочу, это чтобы он убрался от меня. Я не хочу никаких следов того, чем мы занимались со вчерашнего вечера. Я хочу ненадолго забыть, что это происходит.
Но я не уверена, что даже горячего душа достаточно, чтобы смыть ощущение языка Николая на мне.
НИКОЛАЙ
— Мне нужно кое-что сделать, прежде чем я отвезу тебя домой, — говорю я Лиллиане, когда мы выходим из отеля, как только простыня с кровати снята и убрана в мою сумку, чтобы отнести ее моему отцу. — Я ненадолго оставлю тебя в особняке, а потом вернусь и заберу тебя.
— Как собака за своей игрушкой, — бормочет она себе под нос, и я предпочитаю игнорировать это. Мне кажется, это более мудрый выбор.
К тому времени, как она вышла из душа, завтрак остыл, но она все равно поела, проглотив несколько сухих тостов и немного фруктов. Я предоставил ей столько места, сколько мог, пытаясь игнорировать то, как она смотрела на меня, как будто я был монстром, который мог наброситься на нее в любой момент. После того, как я взял за правило не навязываться ей ранее, это было похоже на оскорбление.
Если я увезу ее ненадолго, это что-то изменит, говорю я себе, пока мы спускаемся на лифте в вестибюль. Лиллиана стоит по другую сторону кабины лифта, одетая в джинсы и футболку, ее руки обхватывают ее тонкую талию. Она выглядит измученной, и я решаю дать ей ночь отдохнуть в пентхаусе, прежде чем отвезти ее в наш медовый месяц. Я смогу не трогать ее одну ночь.
Я чувствую вспышку желания, даже когда думаю об этом, просто глядя на нее, прислонившуюся к противоположной стене, и это выбивает меня из колеи. Я никогда не встречал женщину, которая заставляла бы меня чувствовать себя так, почти обезумевшим от потребности. Я никогда не встречал никого, кто заставлял бы меня чувствовать себя не в силах контролировать себя.
Я хочу, чтобы эта потребность ее исчезла из моей системы.
Она молчит всю дорогу до особняка, сидя как можно дальше от меня на заднем сиденье машины. Я чувствую исходящий от нее гнев, и это бесконечно расстраивает меня. Я не причинил ей вреда. Если бы ее отдали моему отцу, ей было бы намного хуже. И все же, она обращается со мной как с врагом.
— Я вернусь через несколько часов, — говорю я ей, провожая ее вверх по лестнице и обратно в особняк. — Ты можешь делать все, что тебе нравится, но я рекомендую держаться подальше от моего отца, если ты не хочешь вести неприятный разговор.