Отравленные клятвы

Джеймс М. Р.

Я иду по коридору в кабинет моего отца. Это комната с подчеркнуто мужским интерьером; книжные полки из красного дерева, еще один длинный письменный стол из красного дерева, позолоченная барная тележка и кожаные кресла с подголовниками рядом с камином. Сейчас он стоит перед незажженным камином, потягивая водку из стакана, отвернувшись от меня. Он не поднимает глаз, когда я вхожу, и я иду налить себе выпить, не утруждая себя ожиданием приглашения. Об этом он тоже ничего не говорит. Он медленно поворачивается ко мне лицом, бутылка водки звякает о хрусталь, и я вижу задумчивый взгляд в его

глазах.

— Нарокова и его дочь сейчас ведут к нам. — Он прищуривается, глядя на меня. — В конце концов, я подумывал забрать ее себе. Подобное предложение такое заманчивое. Но у меня может быть любая дочь-девственница, какая мне понравится. Я мог бы приказать любому из моих людей отдать мне своих дочерей, и они бы сделали это из страха передо мной. Гораздо интереснее отдать ее тому, кого она не ожидает, тебе не кажется?

Я не уверен, в какую игру играет мой отец, но я киваю.

— Ты никогда не просил ни о чем подобном. — Он делает глоток водки, оценивая меня. — Ты тоже мог бы получить любую из них. Ты сын Пахана. Разве это не то, чего ты жаждешь? Девственницу в твоей власти? Девушку, которой приказано лечь в твою постель? Это исключительное удовольствие.

В глубине моего сознания звучит предупреждение. Мой отец гордится жестоким сыном, которого он вырастил, тем, что я не отступаю перед насилием и кровью. У меня возникает внезапный, глубокий страх, что он планирует испытать мои пределы. Чтобы увидеть, как далеко я могу зайти, проверяя пределы моей порочности.

Я успокаиваю себя. Конечно, есть некоторые границы, которые даже мой отец не переступит, то, чего он не потребует от собственного сына. Мне нужно будет только согласиться, а не доказывать, что я готов нарушить их.

Я слышу звук шагов в коридоре и цоканье каблуков по паркету. Она за дверью. Глубоко внутри меня все сжимается от предвкушения, которое я не могу игнорировать. Меньше часа назад я фантазировал об этой девушке, покрывая стену моего душа своей спермой, когда представлял ее себе. Сейчас я узнаю, кто она и какая. Это будет испытанием моей воли, но я никогда не был из тех, кто ломается, когда мне бросают вызов.

Дверь открывается. Первым входит ее отец, высокий, долговязый мужчина с лицом, которое выглядит так, словно легко треснуло бы под моим кулаком, если бы я того пожелал. Мужчина, от которого разит слабостью с того момента, как я посмотрел в его глаза. Прекрасно, он не понравился мне с самого начала… но затем он отходит в сторону, и я снова слышу стук каблуков.

Дверь открывается немного шире, и она входит внутрь.

ЛИЛЛИАНА

Когда я вхожу, в комнате двое мужчин.

Один из них, несомненно, Пахан. Он старше моего отца, с тщательно зачесанными назад седыми волосами и чисто выбритой челюстью, которая, возможно, когда-то была сильной, но теперь, в его преклонные годы, под ней появились щеки. Его костюм тщательно сшит, его линии пытаются скрыть жир, который занял место того, что когда-то, вероятно, было мышцами, а его лицо заострено. Однако его глаза, голубые и холодные, проницательны и настороженны. Он смотрит на меня, и я вижу похоть, от которой мой желудок скручивается от тошноты, когда его взгляд скользит по моему телу, вбирая в себя каждый его дюйм.

Другой мужчина моложе, скорее всего, ему от двадцати пяти до тридцати, но он достаточно похож на мужчину рядом с ним, чтобы я поняла, что это, должно быть, сын Пахана, без того, чтобы мне об этом сказали. Он воплощение красоты, каким, я ожидаю, когда-то был его отец. У него густые темные волосы, точеное, великолепное лицо и те же голубые глаза. Его тело, сплошные мускулы, обтянутые сшитым на заказ костюмом цвета древесного угля, и все в нем кричит о силе и контроле. Его взгляд тоже скользит по мне, но более бесстрастно. Как будто его не интересую я и то, что я могу предложить.

Я ловлю себя на том, что жалею, что меня не отдали этому мужчине, тому, кто, похоже, не хочет меня. Может быть, тогда я была бы избавлена от ожидающей меня судьбы, но я вижу неприкрытое желание на лице Пахана, и мне интересно, смогу ли я вообще выйти из этой комнаты без того, чтобы меня не трахнули. Он выглядит так, как будто хочет проглотить меня целиком, грязный уебищный старик, пускающий слюни из-за девушки, которая, вероятно, лет на сорок моложе его, если не больше.

Я не знаю, как я переживу лишение девственности без рвоты. Это, если не что иное, вероятно, станет причиной того, что в конце меня убьют.

Мой отец почтительно склоняет голову.

— Пахан. Позвольте мне представить мою дочь, Лиллиану Нарокову.

Я знаю, чего от меня ждут. Я сцепляю руки перед юбкой, наклоняю голову, не отрывая взгляда от блестящего деревянного пола передо мной.

— Очень приятно, — бормочу я, хотя это совсем не так.

Вероятно, это будет худшая ночь в моей жизни, и это большое достижение. Ура мне!

— Хм. — Говорит Пахан. — Ты пришел сюда, чтобы предложить ее мне, Нароков? За место в моем ближайшем окружении, да?

— Да, это так. — Голос моего отца заискивающий. Я ловлю себя на том, что хочу, чтобы Пахан разозлился на это и пристрелил его на месте. Даже если это закончится и моей собственной смертью, было бы приятно знать, что все это было напрасно, и мой отец в конце концов не получил того, чего хотел.

— Это отличное предложение. — Мужчина постарше подходит ко мне, держа в руке хрустальный бокал с водкой. Его взгляд снова скользит по мне, как у собаки, пускающей слюну на сырой стейк. Он обходит меня кругом, и все, что я могу сделать, это стоять прямо и неподвижно под тяжестью его оценивающего взгляда.

Другой мужчина ничего не делает. Он ничего не говорит. Он стоит очень неподвижно. Я не отрываю глаз от пола, но ловлю себя на мысли, что мне интересно, что бы я увидела на его лице, если бы подняла глаза.

— Я испытываю искушение согласиться и взять ее для себя, — продолжает Пахан, и мое сердце замирает в груди. Что это значит? Меня же и предлагают ему. Какие еще есть варианты? Есть отрицание, но мысль об этом вызывает у меня такую же тошноту, как и возможность принятия. Я не переживу своего возвращения в дом моего отца, если Пахан отвергнет его предложение.