Отраженная в тебе
Шрифт:
— Не надо говорить со мной таким тоном, Гидеон. Я и так пытаюсь быть для тебя открытой книгой, в то время как ты свои секреты придерживаешь при себе.
Моя голова отклонилась в сторону, так что щека оказалась прижатой к мокрой груди.
— Если я могу получить от тебя только твое тело, ладно, так тому и быть. Но я в ответ не могу дать больше.
— Ты имеешь в виду не «не могу», а «не хочу». Давай будем…
— Не могу!
Я отстранилась и повернулась к нему лицом:
— Посмотри, что со мной происходит. Вчера я уязвила тебя. Хотя сама не отдавала себе в этом отчета, потому что меня гложет чувство обиды даже тогда, когда я пытаюсь убедить себя, что в состоянии жить со всеми твоими умолчаниями.
Выпрямившись в сидячем положении, он раскинул руки:
— Да я широко открыт перед тобою, Ева. Тебя послушать, так можно подумать, будто ты вовсе меня не знаешь… что, кроме секса, у нас нет ничего общего… тогда как на самом деле ты знаешь меня, как никто другой.
— Поговорим лучше о том, чего я не знаю. Почему ты владеешь такой большой долей в «Видал рекорде»? Почему на дух не переносишь семейный дом? Что за раздор у тебя с доктором Терренсом Лукасом? Куда ты отправился в ту ночь, когда мне приснился кошмарный сон? Что таится за твоими ночными кошмарами? Почему…
— Хватит! — рявкнул он, запустив руки в мокрые волосы.
— Ты должен бы знать, что можешь рассказать мне все, — мягко произнесла я, видя его мучительную внутреннюю борьбу.
— Могу? — Его взгляд пронзил меня насквозь. — Тебе недостаточно того, что есть? Сколько еще дерьма я должен вывалить на тебя, чтобы ты пустилась наутек сломя голову?
Взявшись руками за края ванны, я откинулась назад и закрыла глаза.
— Ну и ладно. Будем просто трахающейся парочкой, посещающей для успокоения раз в неделю терапевта. Приятно это узнать.
— Я ее оттрахал, — заявил он. — Тебе легче?
Я дернулась так, что из ванны выплеснулась вода. Желудок мой скрутило узлом.
— Ты оттрахал Коринн?
— Нет, черт побери! — Его лицо побагровело. — Жену Лукаса.
— О… — Я припомнила ее фотографию, найденную через поисковик Google. — Она же рыжая, — вырвалось у меня.
— В Энн меня привлекло именно ее отношение к Лукасу.
Я нахмурилась, сбитая с толку.
— Погоди, ты рассорился с доктором Лукасом до того, как переспал с его женой? Или из-за этого?
Гидеон оперся локтем о край ванны и потер лицо.
— Он отвратил меня от моей семьи. Я отплатил ему тем же.
— Разбил их семью?
— Я имел дело с ней, — хрипло вздохнул он. — Она обратилась ко мне в связи с какой-то благотворительной акцией. Мне и дела до нее не было, пока я не узнал, кто она. Поскольку для меня было очевидно, что Лукаса это убьет, а она явно была не против, я ее трахнул. Думал, на этом все и кончится, но на другой день она позвонила. Чтобы он, узнав об этом, мучился еще больше, я пошел ей навстречу. Ну а когда она дозрела до того, чтобы бросить его ради меня, отослал ее к мужу.
Я уставилась на него, отмечая вызов и смущение одновременно. Он мог бы проделать это снова, но все равно стыдился содеянного.
— Ну, скажи что-нибудь, — потребовал он.
— Она думала, что ты ее любишь?
— Ни хрена! Одно дело трахать чужую жену, а другое — пудрить ей мозги. Я ничего ей не обещал. Через нее я трахал Лукаса и не думал, что это повредит ей. Иначе не дал бы всему зайти так далеко.
— Гидеон… — Я вздохнула и покачала головой.
— Что? — ощетинился он. — Почему ты произносишь мое имя вот так?
— Да потому, что трудно поверить в подобную тупость, проявленную столь смышленым малым. Ты всерьез хочешь сказать, будто регулярно спал с женщиной, но никак не ожидал, что она в тебя влюбится?
— Господи! — Он со стоном откинул голову. — Только не все сначала! — Но затем резко выпрямился. — Ага, стало быть, таково твое мнение? Ты все еще думаешь, ангел мой, что для женщин я прямо-таки дар Божий. Ну что ж, для меня же лучше, если ты веришь, будто я лучшее, что может тебе достаться.
Я плеснула в него водой. То, как он обошелся с собственной привлекательностью, тоже являлось зеркальным отражением моего поведения. Мы оба знали, в чем наша сила, и умели использовать свои активы. Однако не могли видеть, что именно делает нас для кого-то настолько уникальными, чтобы пробудить настоящую любовь.
Гидеон подался вперед и поймал меня за руки:
— Ну а теперь расскажи, что за долбаная история была у тебя с Бреттом Клайном.
— Ты не рассказал мне, чем тебя достал доктор Лукас.
— Нет, рассказал.
— Без подробностей, — настаивала я.
— Сейчас твоя очередь. Исповедуйся.
Мне потребовалось немало времени, чтобы найти нужные слова. Ни одному парню не понравится рассказ о том, какой отпадной шлюхой была его подруга. Однако Гидеон ждал терпеливо. Упорно. И я знала, что он просто не выпустит меня из ванны, пока не услышит рассказ про Бретта.
— Я для него была не более чем подстилкой для траха, — торопливо призналась я, желая проскочить эту тему побыстрее, — и я терпела это, принимала это, поскольку в тот период моей жизни секс был для меня единственным, что позволяло почувствовать себя любимой.
— Ева, он написал про тебя любовную песню.
Я отвела взгляд.
— Ну конечно, правда не сравнится с балладой, верно?
— Ты любила его?
— Я… Нет.
Гидеон выдохнул так резко, словно до сего момента сидел затаив дыхание.
— Меня привлекал и он сам, и его песни, но это было весьма поверхностно. Я его никогда толком не знала.
Все тело Гидеона ощутимо расслабилось.
— Он был частью… периода? Верно?
Кивнув, я попыталась высвободить руки, желая заодно как-то избавиться от чувства стыда. Вовсе не обвиняя при этом ни Бретта, ни других парней, появлявшихся в ту пору в моей жизни. Если мне и следовало кого-то в чем-то винить, то только себя.
— Иди сюда.
Обняв за талию, Гидеон притянул меня ближе и снова прижал к груди. Его объятия были самым восхитительным ощущением в мире. Его руки успокаивающе поглаживали меня по спине.