Отраженная в тебе
Шрифт:
Каждый его поцелуй был настоящим даром. Он вкладывал в него все: силу, страсть, голод, любовь. Не придерживал ничего, все отдавая, все демонстрируя.
Его мощные мышцы напряглись, шелковистая кожа разгорячилась, язык все глубже проникал мне в рот, встречаясь с моим, участившееся дыхание мешалось с моим, наполняя мне легкие. Все мои чувства были переполнены им, его запахом. Меняя угол наклона головы, я старалась усилить взаимные проникновения, лизать глубже, сосать сильнее. Меня одолевала жажда. Я так сильно его желала.
Его руки неустанно двигались
Вне зависимости от того, как бы ни были мы близки, всегда казалось, что этой близости недостаточно.
Гидеон подтянул меня к себе за ягодицы, и его торчащий, словно стержень из раскаленной стали, член обжег мой живот сквозь тонкий шелк его штанов. Отпустив губу, он снова проник своим пытливым бархатным языком в мой рот, наполнив меня нетерпением и желанием.
Он мощно содрогнулся, бедра заходили ходуном, пальцы впились в мой зад, губы, соприкасавшиеся с моими, извергли дрожащий стон. Я ощутила, как задергался между нами его член, а потом по моей коже растеклась горячая жидкость. Он кончил с мучительным стоном, намочив разделявший нас шелк.
Я вскрикнула, болезненно тая, безумно возбужденная пониманием того, что смогла заставить его утратить контроль над собой всего лишь поцелуем.
Его хватка ослабла, бока ходили ходуном от тяжелого дыхания.
— Твои поцелуи принадлежат мне.
— Да, Гидеон…
Этот, пожалуй самый эротический, момент в моей жизни потряс меня до глубины души, заставив полностью раскрыться.
Он опустился на колени и языком довел меня до судорожного оргазма.
Мы приняли душ, после чего, несмотря на утро, прикорнули. Было так сладко снова заснуть с ним рядом, положив голову, как на подушку, ему на грудь, обхватив рукой его твердый как камень живот и переплетясь с ним ногами. Проснулись мы вскоре после полудня, и я ощутила страшный голод. Вместе мы поспешили вниз, на кухню, ультрамодернистское оснащение и убранство которой пришлось мне по вкусу. Двери из дымчатого стекла прекрасно сочетались с гранитом и темным прочным деревом. Вдобавок кладовка была полна продуктов, так что не было никакой надобности покидать дом.
Поленившись готовить, мы сделали сэндвичи и отправились с ними в гостиную, где устроились, скрестив ноги, на диване друг напротив друга.
Я уже умяла половину угощения, когда поймала на себе насмешливый взгляд Гидеона.
— Что? — спросила я, не переставая жевать.
— Арнольдо прав. Смотреть, как ты лопаешь, — сплошной кайф.
— Помолчи!
Его ухмылка сделалась еще шире. Он выглядел таким счастливым и беззаботным, что мне едва не стало больно.
— Как ты нашел это место? — поинтересовалась я. — Или его Скотт нашел?
— Моя собственная заслуга. — Он отправил в рот щепотку картофельных чипсов и облизал соль с губ, что я нашла чертовски сексуальным. — Мне хотелось забрать тебя куда-нибудь на остров, где бы никто нас не потревожил. Ну а этот дом практически тот же самый остров, если не считать времени на дорогу. Сначала я планировал лететь сюда самолетом.
Не переставая жевать, я задумалась, вспоминая долгую поездку. Конечно, история была еще та, совершенно сумасшедшая, однако было нечто волнующее в том, что он решил полностью переиначить свое расписание лишь для того, чтобы часами трахать меня до бесчувствия, используя мою потребность в нем, чтобы заставить взглянуть в лицо правде, от которой я внутренне отгораживалась. Стоит только представить себе все раздражение и ярость, породившие этот план…
— У тебя на лице выражение изголодавшейся самочки, — заметил он. — И ты называла меня сексуальным демоном.
— Прошу прощения.
— Можешь не извиняться.
Мысленно вернувшись к более ранним событиям, я заметила:
— Наверное, Арнольдо теперь думает обо мне плохо.
Гидеон выгнул темную бровь:
— Ну ты даешь! Вид изголодавшейся самочки, а думает при этом, оказывается, об Арнольдо. Мне что, нужно и ему задницу надрать?
— Нет, черт возьми! Я об этом заговорила, чтобы отвлечь нас обоих от секса, ну и вообще, нужно же это прояснить.
— Я с ним поговорю.
— Думаю, это стоило бы сделать мне.
Голубые глаза Гидеона уставились на меня с удивлением.
— И что бы ты ему сказала?
— Что он прав. Я тебя не заслуживаю и надурила выше крыши. Но я безумно тебя люблю и хотела бы получить шанс доказать вам обоим, что я именно то, что тебе нужно.
— Ангел, да если бы я нуждался в тебе еще больше, то просто не смог бы функционировать. — Он поднес мою руку к губам, чтобы поцеловать кончики пальцев. — И мне дела нет до того, что там думает кто-то еще. Мы уловили собственный ритм, и это работает на нас.
— Точно ли это работает на тебя? — Я взяла с кофейного столика бутылку холодного чая и отпила глоток. — Я знаю, что это тебя опустошает. Ты вообще думаешь о том, что это слишком сильно и слишком болезненно?
— Ты ведь понимаешь, на какие мысли наводят оба эти слова, верно?
— О господи! — Я залилась смехом. — Ты ужасен.
Его глаза сверкнули удивлением.
— Обычно ты говоришь нечто иное.
Покачав головой, я вернулась к еде.
— Я лучше буду ругаться с тобой, ангел, чем смеяться с кем-нибудь другим.
«Господи».
Мне потребовалась минута, чтобы прожевать и проглотить последний кусок.
— Знаешь… я безумно тебя люблю.
— Да, знаю, — улыбнулся он.
После того как мы помыли посуду, я бросила губку в раковину и объявила:
— Мне нужно позвонить папе, я всегда разговариваю с ним по субботам.
— Увы, это невозможно, — покачал головой Гидеон. — Придется подождать до понедельника.
— Как? Почему?
Он взялся руками за кухонный прилавок по обе стороны от меня.