Отраженная в тебе
Шрифт:
Гидеон склонился над моей спиной, так что его член лег прямо на стык между моими ягодицами.
— Ева, скажи почему, — прозвучал в моем ухе его низкий голос. — Ты же знала, что я иду за тобой следом… что я все увижу…
Мои глаза зажмурились, руки сжались в кулаки.
— Я. Не. Знаю. Черт тебя возьми! Я, на хрен, не знаю.
Его пальцы скользнули наружу, и вместо них в меня вошел его член. Влагалище тут же сжалось вокруг этого великолепного стержня, втягивая его глубже. Я услышала его подавленный
Я закричала от наслаждения, все мое тело содрогалось, когда он самозабвенно трахал меня, надавливая и растирая огромным великолепным пенисом сверхчувствительные ткани моего влагалища. Давление усиливалось и ускорялось, нарастая, словно шторм…
— Да! — выдохнула я, напрягшись от предвкушения.
Но едва моя щель сжалась в предчувствии спазмов, он резко отпрянул. Мое влагалище опустело. Вскричав от разочарования и злости, я попыталась вскочить, вырваться от любовника, ухитрившегося превратить секс с ним в невыносимую пытку.
— Ева, скажи почему, — послышался в моем ухе дьявольский шепот. — Ты хотела, чтобы это его член оказался в тебе? Чтобы это его член трахал твою чудную маленькую щелку?
— Ненавижу тебя! — в отчаянии заорала я. — Ты эгоистичный садист, сукин…
Миг — и его член снова оказался во мне, ритмично двигаясь в моей дрожащей щели.
Неспособная больше терпеть, я потянулась пальцами к клитору, зная, что уж сейчас-то мне хватит одного лишь касания, чтобы неистово кончить.
— Нет.
Схватив меня за запястья, Гидеон припечатал мои руки к сиденью, тогда как его бедра находились между моих ног, широко раздвинув их, что давало ему возможность совать глубже. Снова и снова. В безжалостном ритме, не меняя скорости.
Я дергалась, кричала, исходила на нет, теряя разум. Ему ничего не стоило дать мне кончить в любой момент, довести до яростного вагинального оргазма, лишь совершая свои толчки под правильным углом, так, чтобы толстый, твердый конец снова и снова надавливал на особо чувствительную точку, которую он инстинктивно находил всякий раз, когда овладевал мною.
— Ненавижу! — выдавила я сквозь рыдания. Лицо мое и сиденье под щекой были мокрыми от слез.
— Ева, скажи почему, — выдохнул он мне в ухо, склонившись надо мной, и тут наконец ярость переполнила меня и выплеснулась наружу.
— Потому что ты заслужил этого! Потому что тебе не вредно знать, что чувствуют в такие моменты другие. Как больно это ранит, ты, эгоистичный придурок!
Он замер. Я услышала его резкий выдох. Кровь ревела в моих ушах так громко, что сначала мне показалось, что его исполненный нежности голос мне просто почудился.
— Ангел. — Его губы шевелились у моей лопатки, а руки отпустили запястья и, скользнув под меня, сжали набухшие груди. — Мой упрямый прекрасный ангел. Наконец-то мы добрались до правды.
Гидеон поднял меня и выпрямил. Измученная, я уронила голову на его плечо, слезы капали мне на грудь. Сопротивляться не было сил: я и заскулить-то едва смогла, когда он, покрутив между пальцами болезненно напряженный сосок, потянулся к моей промежности. Его бедра пришли в движение, член снова вошел во влагалище, а пальцы сдвинули вместе половые губы и, зажав между ними клитор, стали растирать его. Я кончила, хрипло выкрикнув его имя. Все мое тело содрогалось в немыслимых конвульсиях, избавляясь от мучительного напряжения.
Оргазм продолжался целую вечность, и Гидеон был неутомим, продлевая мое удовольствие великолепными толчками, до которых я была так отчаянно охоча ранее. Наконец, когда я вся изошла в спазмах блаженства и обмякла в его объятиях, задыхающаяся и взмокшая, он разложил меня на сиденье. Вздрагивая, я закрыла лицо руками, неспособная остановить его, когда он раздвинул мои ноги и, не обращая внимания на то, что я вся пропиталась его семенем, сосал и лизал мой клитор до тех пор, пока оргазм не наступил снова. И снова.
Каждый раз спина моя выгибалась дугой, из легких выходил весь воздух. Я кончала опять и опять, потеряв счет этим волнам наслаждения, набегавшим и откатывавшимся, словно прибой. Моя слабая попытка вывернуться привела лишь к тому, что он выпрямился, стянул футболку, перебросил одну ногу через меня, упершись коленом в сиденье, а ладонями в окно над моей головой, выставив, в чем отказывал мне прежде, напоказ свое великолепное тело.
Я уперлась в него:
— Хватит. Я больше не выдержу.
— Знаю. — Его пресс напрягся, когда он скользнул в меня, осторожно вводя член в набухшую промежность и не сводя с меня глаз. — Я просто хочу быть в тебе.
Его член скользнул глубже, и шея моя выгнулась, я издала низкий звук — слишком уж это было хорошо. Даже вконец утомленная, после множества оргазмов, я все равно оставалась одержимой желанием обладать им и принадлежать ему. И знала, что так будет всегда.
Склонив голову, он припал губами к моему лбу:
— Ты — это все, чего я хочу, Ева. Никого больше нет. Никого больше никогда не будет.
— Гидеон.
Он, в отличие от меня, понял, что причиной всего случившегося была моя ревность и глубоко засевшее в подсознании стремление заставить его почувствовать то же самое.
Он поцеловал меня нежно, бережно, стирая всякую память о прикосновении к моим губам чьих-то еще.
— Ангел, — прозвучал в моем ухе теплый шероховатый голос Гидеона. — Просыпайся.
Я застонала, еще плотнее закрыв глаза и зарывшись лицом в выемку его шеи.
— Оставь меня в покое, сексуальный маньяк.