Отрекшаяся
Шрифт:
Видит Кресимир, если Эрика сможет найти в себе хотя бы капельку этой храбрости, она станет герцогиней, с которой придется считаться.
— Как ты узнала, что ты пороховой маг? — спросила Эрика.
Несколько секунд Норрин печально смотрела на нее.
— Па учил меня стрелять из мушкета. — Она замолчала и вздрогнула, но, по-видимому, не от холода. — Это было больше года назад. Прошлым летом. Он увидел, что я выстрелила из мушкета, не нажав на спуск. Я попыталась объяснить, что это случайность.
— И он выдал тебя?
— Он не хотел. Он держал это в тайне всю зиму и весну. А летом заболел Филли, и у па не было денег на врача. Филли — мой старший брат. И па сказал, если Филли умрет, ма сойдет с ума от горя.
Значит, они выдали дочь за крупную награду. Эрика слышала похожие истории. В конце концов, у крестьян нет выбора. Если они выдают своих детей, друзей или родственников, им полагаются земли, деньги, скот. Однако если Гончие узнают, что ты прятал мага, всю семью могут отправить к палачу.
Эрика попробовала представить, как это больно, когда выдаешь собственную дочь, но испытала только отвращение к отцу Норрин.
— Ты его ненавидишь?
— Нет. С чего бы? — удивилась та.
— Потому что он… — Эрика замолчала. Девочка знала, что ее выдадут, как только поняла, что она пороховой маг. Конечно. Крестьян так воспитывают.
— Филли все равно умер, — сказала Норрин.
— Он не выздоровел?
Девочка шмыгнула носом.
— Выздоровел. Как только поправился, помог мне сбежать. Один из Гончих — жирный, которого вы убили на дороге, — проткнул его шпагой. Наверное, ма все равно сошла с ума от горя.
— Мне жаль.
В ответ Норрин пожала плечами и вытерла глаза рукавом куртки.
— А вы как узнали?
Эрика выглянула в окно. Снег как будто немного утих.
— В день, когда мне исполнилось двенадцать — почти как тебе, — приехали Искатели проверить, есть ли у меня способности Избранной. Они дали мне задания, и я их провалила. Но потом они привели порохового мага.
Она вспомнила закованного в железные наручники мага с клеймом на шее, как у Норрин. С ним обращались как с животным. Он был едва одет и вонял хуже собаки.
— Избранные не могут учуять порохового мага, — продолжала Эрика. — Это может только другой пороховой маг. Он бросил на меня всего один взгляд и сказал хозяевам, что я пороховой маг.
В награду его досыта накормили похлебкой. Эрика вспомнила, что возненавидела этого человека сильнее всех в мире. Неделями она плакала, хотя мама заверила, что ее не казнят.
— Мне пришлось предстать перед королем и поклясться перед ним и Кресимиром, что я никогда не прикоснусь к пороху. А потом меня заклеймили.
Такой боли она не испытывала никогда в жизни. И до сих пор помнила, как раскаленное железо впилось в кожу.
Эрика потрогала табакерку в кармане, пытаясь вспомнить, когда впервые нарушила обещание. Несколько лет назад. На самом деле ее никто никогда не проверял. В конце концов, какая уважающая себя кезанская аристократка пожертвует будущим ради недозволенной магии?
— И вы никогда не прикасались к пороху? — недоверчиво спросила Норрин.
Эрика улыбнулась девочке, но ничего не ответила. Можно быть доброй и без излишней откровенности.
Вдруг карета остановилась, в дверь резко постучали. Не дожидаясь ответа, внутрь нырнула Сантиоль. Захлопнула за собой дверь, потерла ладони. Ее волосы и плечи припорошил снег.
— Бездна, ну и холодрыга там.
— Как мы продвигаемся?
— Лучше, чем я ожидала. Но не так хорошо, как надеялась. Часа через три поменяем лошадей на постоялом дворе и будем ехать всю ночь.
— Вы не сможете так долго скакать верхом, — сказала Эрика. — Не в такую погоду.
— Думаю, нам лучше не останавливаться. Первую половину ночи Доминик отдохнет здесь с вами, а я буду править лошадьми. — Казалось, она хотела сказать что-то еще, но замолчала. — Мы успеем.
Сантиоль хотела выйти из кареты, но Эрика ухватила ее за куртку.
— Что такое?
— Ничего, миледи.
— Сантиоль.
Эрика постаралась говорить так же властно, как дедушка, когда слуги начинали юлить.
Сантиоль сжала губы.
— Думаю, нас преследуют.
— Вы уверены?
— Нет. Просто ощущение. — Сантиоль развела руками. — Может, это просто другие путешественники. А может, и ничего. Не беспокойтесь.
Эрика прикусила щеку. Она давно привыкла доверять интуиции наставницы.
— Хорошо. Мы будем ехать всю ночь.
К следующему полудню снег прекратился, и они смогли снова двигаться с прежней скоростью, хотя дороги были скользкими от мокрого снега. Доминик, Тирел и Сантиоль по очереди правили лошадьми и спали в карете с Эрикой.
На следующий день Сантиоль вновь отправилась на разведку. Ее не было всего несколько часов, и день только перевалил за середину, когда карета внезапно остановилась.
Эрика вышла на покрытую снегом дорогу.
— Все в порядке? — спросила она.
На козлах сидел Доминик, держа в руках поводья и кутаясь в свой тюлений плащ. Он повернулся к ней, озадаченно хмурясь.
— Доминик? — позвала Эрика.
Тирел подъехал к карете на своей лошади и нахмурился.
— Что случилось? — спросил он. — Доминик, что случилось?
Доминик молча свалился с козел. Эрика рванулась вперед, чтобы поймать его, и чуть не поскользнулась на снегу. Тирел соскочил с лошади, чтобы помочь. Вдвоем они осторожно опустили кучера на землю.
— У него какой-то приступ? — спросил Тирел.