Отрешенные люди
Шрифт:
– Все одно, ухо с ними надо востро держать, никак нам простить не могут, что батюшка мой их побил предостаточно.
– Истинно так, - согласно кивнул Бестужев, продолжая стоять.
– Что еще у тебя, Алексей Петрович? Да ты садись, садись, не стесняйся, поди тяжело стоять-то тебе, - милостиво предложила ему императрица.
– Как можно, матушка, - замахал тот руками, - должность моя такая, чтоб перед вами стоя ответ держать. Еще хотел доложить, что французский король по наущению недругов наших, отправил в столицу шпиона своего с рекомендательными письмами к разным высоким особам, - и он многозначительно обвел
– Прикажете схватить на границе?
– А зачем? У нас особых секретов нет, пусть поглядит, а в крепость посадить его мы всегда успеем. Приставь к нему своих людей, и пусть о каждом шаге докладывают тебе самолично.
– Будет исполнено, матушка, - низко наклонил голову канцлер и опустился в кресло, давая понять, что у него иных сообщений не имеется.
– Что у тебя, Петр Иванович?
– обратилась императрица к графу Шувалову.
– Слухи идут, что новые деньги готовим, да что-то давно канитель эта тянется. Все ладно ли?
– Да вот принес художества, кои надлежит на монеты нанести, - с этими словами он положил на стол принесенный им бумажный рулон и принялся неспешно разворачивать. Все сидящие невольно вытянули шеи, пытаясь разглядеть, что изображено на бумаге. Наконец Шувалов развернул лист, прижал его своей табакеркой, поискал глазами, что бы еще поставить на другой конец стремившегося закрутиться обратно рулона, увидел на столике у окна небольшой бронзовый бюст императора Петра Великого и не нашел ничего лучшего, как использовать его в качестве пресса.
На внутренней стороне листа всем открылся довольно искусно нарисованный профиль императрицы Елизаветы Петровны, взятый в овал, с вензелем вверху, с лавровым венцом. Рядом был изображен архистратиг Михаил с расправленными крыльями за спиной и огненным мечом в руке. На соседнем рисунке, который, по-видимому, предназначался для обратной стороны монеты, красовался имперский двуглавый орел с хищно вытянутыми шеями и разметанными крыльями. Елизавета Петровна, близоруко щуря глаза, и полуоткрыв рот, внимательно вглядывалась в рисунки, которые по замыслу Шувалова в скором времени должны будут украсить собой новые российские монеты. Она представила, как монеты с ее изображением начнут переходить из рук в руки, и каждый, обладающий ими, будет в праве швырнуть, прихлопнуть, придавить, поцарапать ее профиль... От этой мысли государыне стало не по себе, и она была уже готова отказаться от проекта выпуска новых денег, к чему не один год склонял ее Петр Иванович Шувалов. Понимая, что все ждут ее решения, она приготовилась ответить отказом, но что-то заставило ее передумать, и вдруг, неожиданно для себя самой, императрица заявила первое, что пришло на ум:
– Совсем старухой меня изобразил художник. В гроб краше кладут. Другой кто и наказал бы такого прилежно.
– Помилуйте, матушка, - всплеснул руками Шувалов, - то лишь предварительный рисунок, набросок, можно сказать. К тому же сам оригинал, при этом он выразительно посмотрел на императрицу, - не в силах во всей прелести изобразить ни один художник мира. И примите во внимание, рисунок в двенадцать раз больше предполагаемой чеканной монеты.
Государыня без особого интереса выслушала его слова, ощущая как в ней борются два человека: женщина и правительница великого государства, и ни одна из них не может одержать верх. Поэтому она сочла за лучшее отложить принятие решения на столь болезненную для нее тему до лучших времен и попросила:
– Ты, Петр Иванович, оставь мне рисунки на денек-другой. Подумаю, посоветуюсь кое с кем.
– Послезавтра зайти, матушка?
– с покорностью спросил Шувалов, хорошо понимая, с кем государыня станет держать совет.
– Как решусь, то дам тебе знать.
– Только прошу ваше величество не откладывать на долгий срок, а то уже второй год дело сие важное тянется, - назидательно проговорил он, подчеркивая важность вопроса и подавая императрице свернутый в трубку рулон. И она тут же приструнила его.
– Ты, граф, батюшку моего поставь на место и больше его заместо грузила не пользуй, - погрозила ему пухлым пальчиком государыня.
Шувалов неожиданно густо покраснел, молча взял бюст и понес его обратно на столик. Все присутствующие переглянулись, радуясь про себя, как императрица ловко урезонила заносчивого графа.
– У меня, матушка, дел множество скопилось из Сибири по неуплате податей, - прокашлявшись и поправив на груди орден Андрея Первозванного, несколько торжественно проговорил князь Никита Юрьевич Трубецкой, не проронивший за время своего присутствия на совещании пока что ни слова.
– Чем объяснишь причину неуплаты?
– подняла бровь императрица.
– Почему платить отказываются законные подати? Может, недобрый умысел какой супротив нас имеется?
– От сибирского губернатора Сухарева депеша пришла. Сообщает в ней о нехватке монеты, - сухо сообщил Трубецкой.
– И что делать полагаешь?
– Наказать надо ослушников примерно, - высказал свое мнение Шувалов, оправившийся к тому времени от смущения и ловко поигрывающий золотой табакеркой.
– За иное дело и можно наказать, а тут особой нужды не вижу, - упрямо мотнул головой Михаил Илларионович Воронцов и выразительно глянул на Бестужева, ожидая возражений того. Но канцлер молчал, задумчиво поглядывая в замерзшее окно. Тогда князь Трубецкой, понимая, что иных мнений высказано не будет, предложил:
– Я бы повременил, матушка, с наказанием...
– И это говорит генерал-прокурор отечества моего?
– криво усмехнулась императрица.
– Верно говорит, государыня, - неожиданно поддержал того Бестужев, мне доподлинно известно, что почти год уходит, пока монету, которую в Петербурге чеканят, до Сибири довезут. Ускорить надо дело по чеканке новой монеты.
– Премного благодарен тебе, Алексей Петрович, - насмешливо поклонился ему через стол Шувалов, - без твоего слова у нас в России и курица яйца не снесет, - но Бестужев, не желая спорить с давним своим соперником, лишь тяжко вздохнул и вновь направил задумчивый взгляд на оконный переплет.
– А те податные деньги, что в Сибири собирают, куда затем идут? поинтересовался Воронцов, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Известно куда, в столицу, - ответил, не задумываясь, Шувалов.
– То-то оно и плохо, - хмыкнул Воронцов, - сперва в Сибирь везем, а потом обратно. Не дело.
– До иного не додумались пока, - ответил ему сумрачно Шувалов, у которого были свои виды на Сибирь, и он давно мечтал открыть или выкупить там несколько заводов по производству вина.
– Как наладим чеканку новой монеты, то в достатке ее будет во всех губерниях.