Отрицательный отбор
Шрифт:
Минск с восторгом принял архитектурную вестернизацию из стекла бетона с изломанными формами, подержанное автобарахло и крикливые дешёвые шмотки для стран третьего мира. Сбылась мечта почтенной авторессы "Хижины дяди Тома", что когда-то европейцы глянут на мир ярких цветов и полутонов глазами негра, которого привлекает всё яркое, броское и блестящее. Но я не о том хотел рассказать. Среди скопища развлекательных строений на месте развалин "чёртова дома" воздвигли удивительное трехэтажное здание из кривых геометрических плоскостей, смешно сопряжённых друг с другом. Над ним по ночам горела яркая вывеска:
"СЛУЖЕБНАЯ ГОСТИНИЦА ДЛЯ ТЕХПЕРСОНАЛА"
Почему я подался в вахтёры? А потому что путь в Европу лежит через распроданные иностранным банкам бывшие колхозные земли и леса, порезанные на металлолом заводы и толпы безработных и бездомных, готовых работать за чечевичную похлёбку.
Я к тому времени успел вдоволь порыть траншеи, вывезти кучи мусора и почистить фекальные колодцы, но постоянной работы пенсионер без протекции получить не мог, хотя я был "молодой" пенсионер на досрочной пенсии. И тут я вдруг получаю голубой конверт, а в нём письмо. Неведомая компания сообщает, что я прошёл конкурс на вакансию администратора гостиницы для техперсонала, о котором и понятия не имел. На должность администратора, а проще говоря -- вахтёра или швейцара, не пойми что. Место администратора в гостинице для неизвестного техперсонала высокой зарплатой вырывало меня из общей массы человеческих отходов и избавляло меня от угрозы потерять квартиру за неуплату коммунальных услуг и перейти в разряд в вечных нанимателей, как давно уже повелось в Европе. Но я пока ещё жил в собственной квартире. Надолго ли? Это только великий бог по имени Банковский Кредит ведает.
Директором гостиницы был моложавый стройный хлыщ, одетый, как лондонский клерк, одержимый консерватор, с трёхдневной щетиной. Он держался величаво и строго. Старался придать своей речи лондонский выговор, частенько вставлял английские фразы. Именно английские, а не американские из голливудских фильмов. Что-то в этом директоре было знакомое. На какой-то миг мне показалось, что я узнал в нём моего дядю Феликса. Но этого просто не могло быть. Дядя наверняка в те годы был уже глубокий старик. Но фамилия босса была всё-таки Ярош.
– - Вашего дедушку или папу не звали Феликс?
– - Меня и самого зовут Феликс. Могли бы и глянуть на табличку на двери моего кабинета.
– - Простите, Феликс Ярош, родом из Ивано-Франковска вам не родственник?
– - У меня не может быть родни, сорри.
* * *
Кем был этот приходящий в гостиницу на ночлег техперсонал, никто не знал. Он только развлекался перед сном в зале игровых автоматов, казино, боулинге, сауне и биллиардной. Внутренний техперсонал -- уборщицы, сантехники, электрики -- никогда не покидал здания. Ни бара, ни ресторана, ни буфета в гостинице не было, словно жильцы подзаряжались электричеством от блоков питания или прямо из розетки. И все молчали, словно могли обмениваться мыслями и без слов. Ключей от номеров никто у меня не спрашивал. У каждого постояльца была кнопка для кодового замка от апартаментов. Со мной не здоровались и не прощались. Меня тут никто не замечал, словно я восседал в ливрейной униформе за стойкой портье в виде манекена только как часть интерьера.
6
Я забыл сказать, что в развалинах костёла, на которых была построена гостиница для непонятного техперсонала, начисто исчезли зайцы. Белочки больше не скакали по деревьям. Стрижи не носились в высоте с пронзительным писком. Зато угнездились совы, сычи и козодои. Шастали большие чёрные кошки, я таких прежде не видел. На дубе, который вздымался над бывшим обрывом свили гнездо чёрные аисты, которые обычно чураются соседства с человеческим жильём. Про вОронов я уже не говорю. Эта краснокнижная птица неожиданно облюбовала этот многовековой дуб с дуплом, из которого по ночам утробно ухал филин. И почему-то завелись летучие мыши, вот уж чего никто не ожидал в городе. Они висели днем под стрехами крыши, состыкованной по последней моде из сложных кривых выпуклых поверхностей, и нещадно гадили на окна, подоконники и дорожки у здания. Приглашенные работяги из клининговой компании в оранжевых униформах каждый день мыли стекла, очищали плиточное покрытие дорожек и негромко матерились, чтобы не потерять работу.
* * *
В последний день моей службы в гостинице для странного техперсонала я получил уведомление об увольнении без объяснения причин и конверт с солидным выходным пособием -- годовой зарплатой. О профсоюзах и защите прав трудящихся тогда уже давно забыли.
Ровно без четверти двенадцать я повесил в шкаф свою швейцарскую ливрею, расписался в журнале прихода-ухода, и тут вдруг затрезвонила пожарная сигнализация. Охранники покинули свой пост у входных дверей и ринулись к пульту, чтобы его отключить. На мои возражения они просто буркнули:
– - Атмосферные явления. Всё в порядке. Вам-то что? Идите домой. Вы здесь больше не работаете.
Они и ночью не снимали чёрных очков.
Не успел я выйти, как к моей стойке бодрым шагом, радостно потирая руки, подошёл молодой директор.
– - Прошло первое предупреждение?
– - спросил он со злорадной и даже хищной улыбкой.
Охранники кивнули в ответ.
– - Что ж, выйдем и посмотрим, -- вывел меня директор под локоток из здания гостиницы на травку газона.
– - Ага, в небе ярко звёздочка сияет.
– - Венера?
– - тупо спросил я, потому что совсем не разбираюсь в карте звёздного неба.
– - Ага, почти что античная богиня вечной юности.
Мне было неприятно стоять с начальником, нагло выбросившим меня на улицу, но тот настойчиво держал меня под руку железными пальцам.
* * *
Ни с того ни с сего поднялся ветер, налетела чёрная туча, застучали по крыше и плиткам дорожки редкие, но крупные градины. Мой бывший начальник всё на отпускал моей руки. Я не смог даже спрятаться от града под козырьком над входом в гостиницу.
– - Это не надолго. Заряд сейчас пролетит и закончится.
Молния ударила в дуб над гостиницей и расщепила ствол. Гнездо чёрного аиста разметало ветром. Погасло уличное освещение, свет пропал и в окнах гостиницы. Снесло за речку и стаю воронов с филином, а летучих мышей словно размазало в непроглядной темноте.
Последующие удары молнии дружно пронзили воздух до самой земли ломаными линиями, и ветер утих. Включились уличные фонари.
В отблесках атмосферного разряда лицо шефа изменилось. Передо мной теперь был гладко выбритый человеком средних лет с благородной сединой на висках.
– - Дядя Феликс? Вы!!!
– - Догадался, наконец. А всё сомневался.
– - Прошло почти сорок лет, а вы всё тот же.
– - Что такое сорок лет обречённому на вечность?
Я вырвал локоть из его цепких пальцев.
– - Почему вы меня уволили? Я не совершил ни одного косяка, ни одной промашки, ни одного опоздания или нарушения дисциплины.
– - Прости, чисто автоматически. Иначе поступить не мог. Таковы наши правила -- наказывать рублём и увольнять лучших из лучших. Принцип отрицательного отбора. На том мой мир стоит -- карать самых умелых и старательных. Как сказал когда-то висельник атаман Краснов, которого так чтут ряженые донские казаки, "если я хочу властвовать, я должен уничтожить у подчинённых мне народов всё сильное, одарённое, образованное, всё лучшее, способное к протесту! Останется одно быдло, которое само полезет в ярмо!"