Отстойник
Шрифт:
Выходим с метро, вокруг многоэтажные дома. Неужели будем служить в самой Москве? Дух захватывает от радости, но нас ждёт автобус. Вновь едем, достаточно долго. Через некоторое время заезжаем в лес и, по колдобинам скачем ещё несколько часов.
Среди деревьев мелькают сёла с невероятными названиями. На ум приходят произведения Некрасова. Вот проезжаем деревню "Лаптево" - запущенные дворы, бурьян за оградой, тёмные окна. На смену "Лаптево", выползает "Голодное" - всё-то же опустошение. Затем "Бедное" - покосившиеся оградки, перекошенные избы ...
Удивляет то, что земли возле
Пейзаж навивает уныние, но вот всё остаётся позади, возникают аэродромы, окружённые колючей проволокой. Наконец подъезжаем к шлагбауму. После проверки документов нас пропускают на территорию военного аэродрома.
– Приехали, скоро у вас начнутся полёты, - хохотнул сержант, лихо задрал фуражку на затылок, многочисленные значки на его груди издевательски звякнули, и мы поняли, скоро нас ждут приключения.
С сумками, кошёлками, вываливаем из автобуса, в глазах страх и ожидание. Капитан оставляет нас на попечение сержанта, сам сваливает в сторону гарнизона.
Час ночи, смертельно хочется спать, мечтаем, что нас скоро отведут в казарму, и мы наконец-то выспимся! Но сержант ведёт нас в клуб.
– Спокойной ночи, воины!
– с этими словами исчезает. В клубе уже находится народ, тоже призывники, хмурые и злобные.
Ходим между рядов, матрасов нет, поневоле устраиваемся на неудобных сидениях, пытаемся заснуть, но неожиданно дверь клуба открывается, заходит рядовой - сразу видно, старослужащий, гимнастёрка выцветшая, почти белая, ремень болтается ниже пояса, пилотка где-то на затылке. Он окидывает нас равнодушным взглядом. Затем заходит ещё один, и ещё ...
И вот они ходят между рядов и шибают деньги. Народ смотрит на них угрюмо, но с деньгами расстаётся. Никто не знает порядков, может так положено. Вот и до меня доходит очередь.
– Ну?
– старослужащий округляет глаза в недоумении, видя, что я его игнорирую.
– Чего ну?
– недоброжелательно отвечаю я.
– Обурел, что ли?
– возмущается он.
– А пошёл ты!
– я отворачиваюсь.
Меня с силой хватают за грудки, не раздумывая, бью в челюсть. Парень с грохотом летит через стулья. Немая сцена, словно по Гоголю "Ревизор", но вот, первый шок проходит и старослужащие, со зверскими лицами несутся ко мне.
– Тебе помочь?
– с азартом спрашивает Миша, в глазах загорается бесшабашное веселие.
Не убил бы кого случайно, я глянул на вздыбившие под его рубашкой мышцы, отрицательно махнул головой, убедительно произношу: - Спасибо, сам справлюсь.
– Ну, как хочешь, тренируйся, - с лёгкой обидой буркнул Миша и развалился в кресле в позе вольного зрителя.
Классно служба начинается, в унынии думаю я, и выскакиваю в проход между кресел.
Первого сбиваю простым ударом кулака, второй пятится, на лице появляется недоумение и страх, но отступать ему некуда, он старослужащий, необходимо держать марку. Со зверским лицом снимает ремень, делает отмашку, бляха с противным звуком прожужжала у моего лица. Делаю подсечку, легонько бью ногой по зубам, но кровь
На меня почти все призывники смотрят в ужасе. Как-то всё пошло не так, наверное, они думают, что надо терпеть, а затем, когда станешь старослужащим, самим отыгрываться на молодых, а не бузить с первого года службы.
– Всё воин, тебе конец!
– с этими словами старослужащие уходят, сплёвывая кровь на чистый пол.
От их угроз мне действительно страшно, но что произошло, то произошло, а Миша тихо посмеивается, глядя на меня потеплевшим взором, ему понравился поединок.
– Тебя как звать?
– слышу доброжелательный голос. Поворачиваю голову. Рядом присаживается хрупкого телосложения парень, наверное, кореец.
– Кирилл, - охотно отвечаю ему.
– Меня Ли. Где драться так научился?
– В Севастополе.
– Слышал, у вас хорошая школа каратэ - кивает головой.
– Но она больше спортивная, против профессионала с ней не попрёшь, - неожиданно добавляет он.
– Ты что, тоже занимаешься?
– понимаю я.
– Слышал такой совхоз "Политотдел"?
– Нет.
– Когда в Союзе еще не знали, что существует такая борьба, у нас уже пояса получали.
– У тебя, что и пояс есть?
– удивляюсь я.
– Есть.
– Какой?
– Чёрный.
– Врёшь!
Ли снисходительно пожимает плечами и улыбается странной корейской улыбкой.
– Извини, просто у нас пояса получить практически невозможно, - смущаюсь я.
– Это понятно, Федерации по каратэ у вас нет, а у нас под боком Корея, родственники, ну и прочее.
– Здорово.
– После службы в гости приезжай, у нас часто русские бывают, в основном на заработки ... за сезон до шести ста рублей можно получить, - неожиданно говорит Ли.
– Идея интересная, может, и стоит, - соглашаюсь я.
– А что, и я бы приехал, - встревает в разговор Миша, доброжелательно поглядывая на корейца.
Так в разговорах отвлекаюсь от происшедшего инцидента, а там пытаемся устроиться на отдых. Улеглись между рядов, неудобно, холодно, а что делать, но нас не забыли, среди ночи звучно хлопает дверь, звучит громкая команда: - Подъём, бойцы!
Вскакиваем. Протираем глаза, злобно сопим.
– Строиться на улице!
– гаркнул плотный прапорщик. Глаза у него на выкате, лицо одутловатое, кулачища как две пудовых гири.
Суетимся, бежим, бестолково становимся в строй.
Прапорщик окидывает нас суровым взглядом и ведёт в сторону казарм. Вваливаемся в душное помещение. С докладом подбегает старший сержант.
– Размести, - рыкнул прапорщик и скрывается в кабинете.
– Значит так, воины, - старший сержант сверлит нас взглядом, - как пушинки взлетели на койки и, чтоб ни скрипа, ни шороха, ни храпа, - в голосе звучит нешуточная угроза.
Солдат в казарме мало, здесь те, кто запозднился с дембелем. Все свободные койки, оказались оголены, на наших матрасах сладко посапывают "деды".