Отсюда и в вечность
Шрифт:
— Когда? — спросил он.
— Сейчас, завтра, в любое время. — Альма строго взглянула на увлекшегося чтением Прюитта и сказала: — Закрой книгу и выслушай меня. Что ты намерен делать?
— О чем ты говоришь?
— О наших делах, — продолжала Альма. — И хватит тебе читать. Мне надоело все время разговаривать с книжной обложкой.
— А что плохого в наших делах?
— А что хорошего? — ответила Альма. — Мы с тобой почти не разговариваем. Ты смотришь на меня как во сне, как будто даже не знаешь меня. Меня зовут Альма, помнишь?
— Может быть, это хорошо, что меня ранили. Именно тогда я и вспомнил о тебе, — попробовал отшутиться Прюитт, но шутка получилась невеселой.
— Не можешь же ты рассчитывать жить вот так у нас всегда, — зло сказала Альма. — Мне кажется, настало для тебя время что-то решить. Вернешься ли ты в часть, останешься ли жить и работать здесь, попытаешься ли вернуться в Штаты? Вот я и спрашиваю, что ты намерен делать?
Прюитт оторвал кусочек газеты и сделал из него закладку в книге, там, где кончил читать.
— Честно говоря, я еще ни о чем не думал. А разве это так срочно?
— Ух, какой у тебя невкусный кофе, — произнесла Альма. Прюитт уловил в ее голосе явное раздражение и понял, что она, конечно, недовольна не кофе, а им самим. — Надо было как следует вымыть кофейник. — Альма вылила кофе из своей чашки в раковину, потом вымыла кофейник и, сделав новую заправку, поставила его на нлнту.
Прюитт внимательно следил за ее ловкими движениями. Волосы Альмы все еще были не причесаны после сна, на полотняном халатике виднелись следы пудры. Прюитту захотелось снова взяться за чтение, но он взглянул на строгое лицо Альмы и отодвинул от себя книгу подальше. Альма села напротив него за стол и повторила свой вопрос:
— Ну, так что же ты собираешься делать?
— Ничего. И зачем мне пока беспокоиться? У меня все в порядке.
— Конечно в порядке. Но меньше чем через год я уеду отсюда в Штаты, и ты за это время должен что-то решить.
— Хорошо. Я подумаю. Время еще есть. А пока почему бы тебе не оставить меня в покое?
— Ты, конечно, не поедешь со мной в Орегон, — холодно, даже слишком холодно сказала Альма, — если ты имеешь в виду это.
Прюитт действительно об этом думал, но не сейчас, а давно.
— Разве я просил тебя взять меня с собой?
— Нет, но я не удивлюсь, если увижу, что ты уже собрал вещи, чтобы отправиться в путь.
— Почему бы тебе не подождать, пока я не попрошу тебя об этой милости? Вот тогда бы ты и могла отказать мне.
— Потому что мне вовсе не хочется, проснувшись в каюте лайнера, увидеть тебя рядом.
— Хорошо. Этого не случится. Поверь мне. А теперь успокойся и перестань мучить себя раздумьями о том, что будет со мной. Я уже сказал: у меня все в порядке.
— Конечно. За последние три недели ты только и занимался тем, что сидел дома и почитывал книжечки, напивался и волочился за Жоржеттой. У тебя действительно все в порядке.
— Это
— Может быть, ты собираешься остаться здесь, после того как я уеду, и переключиться на Жоржетту?
Прюитт уже думал об этом раньше, но его страшно разозлило, когда об этом заговорила Альма.
— Неплохая идея, — ответил он.
— Да, неплохая, но только на первый взгляд. Жоржетта может оказаться не в состоянии жить в этой квартире и содержать тебя так, как ты привык. Ведь и сейчас ты обходишься нам недешево. Я, например, уже выхожу за рамки своего бюджета.
— Мы как-нибудь устроимся, — поддразнивал Альму Прюитт.
— Если у тебя такие планы, — продолжала Альма, — то убирайся сейчас отсюда ко всем чертям и не возвращайся сюда, пока я не уеду! Я не хочу так больше жить! И уж если дело дошло до этого, то мне кажется, Жоржетта все-таки предпочтет остаться со мной, а не с тобой.
— Может быть. Вы ведь старые друзья.
— Я лично не сомневаюсь в этом. Тем более что в плате за квартиру есть и моя доля…
— О’кей, — Прюитт с трудом выкарабкался из-за стола и встал. — Ты хочешь, чтобы я ушел сейчас же?
Глаза Альмы расширились, она тяжело вздохнула, но промолчала.
Прюитт взглянул на нее и победоносно улыбнулся.
— А куда ты пойдешь? — спросила Альма.
— Какая разница!
— Будь благоразумен, — зло сказала Альма.
Прюитт снова улыбнулся, сознавая, что преимущество переходит постепенно к нему. Теперь уже их беседа стала напоминать игру в теннис — один сет за мной, один — за тобой.
— Я могу пойти куда угодно, — сказал он, твердо решив не уступать полученного преимущества. — Могу, например, пойти на пляж. Могу найти себе какую-нибудь девчонку и жить у нее. Могу даже вернуться в часть, ведь там никто не знает наверняка, что Фэтсо убил я.
— Ты же сам накинешь на себя петлю, — зло сказала Альма. — И хорошо это знаешь. Я не хочу, чтобы ты уходил отсюда раньше, чем найдешь подходящее место. За кого ты меня принимаешь? Ты же знаешь меня… И ты можешь вовсе не уходить отсюда, если не хочешь. Я бы хотела, чтобы ты остался.
— Это видно по тому, как ты сейчас со мной разговариваешь.
— Мне просто больно видеть, как ты заигрываешь с Жоржеттой, знать, что ты вынашиваешь планы перебраться к ней, как только я уеду. Или ты думаешь, что мне это безразлично?
— А какого черта ты от меня хочешь? Хочешь, чтобы я оставался тебе верным, пока ты считаешь возможным терпеть меня, а потом проводил тебя в Штаты и благословил на выгодное замужество? Интересно, как, по-твоему, я должен себя чувствовать при этом? Плакать? Ты хочешь от меня слишком многого.
— Мне кажется, совсем немного просить тебя оставаться верным, — взволнованно сказала Альма, — пока я здесь. Разве эта моя просьба такая уж невыполнимая?
— Очень трудно оставаться верным женщине, если она наотрез отказывается от ласк.