Отсюда и в вечность
Шрифт:
— Почему ты не вернулся после того, как начались учения? — строго спросил Уорден. — Я бы тогда все устроил.
— Не мог. Мне нужно было залечить рану. А что известно по делу Фэтсо? Меня по этому делу не разыскивают?
— Кто такой Фэтсо?
— Фэтсо Джадсон, — сказал Прюитт. — Ты знаешь, о ком я говорю. Фэтсо Джадсон. Не притворяйся.
— Никогда о ием не слыхал.
— Слыхал! — настаивал Прюитт. — Не хочешь ли ты сказать, что и начальство ничего о нем не знает? Что ты притворяешься? Не разыгрывай
Они разговаривали почти шепотом, сидя за столиком в окружении каких-то подвыпивших артиллеристов. Уорден оглянулся вокруг и тихо сказал:
— Я все расскажу тебе, как есть. Ты можешь поступать как знаешь. Но прежде всего спрячь подальше пистолет. Рукоятку видно из-под куртки.
Прюитт вздрогнул от неожиданности, осмотрелся и тихонько протолкнул пистолет дальше к спине.
— Ну ладно, вернемся к делу, — серьезно сказал Прюитт.
— Хочешь еще пива? — спросил Уорден.
— Хватит тебе дурака валять, давай рассказывай.
— Ты решил вернуться? — задал ему вопрос Уорден.
— В тюрьму я не пойду. Это я точно знаю.
Уорден подозвал официантку и заказал еще две порции виски.
— Никто о Фэтсо ничего у нас не знает. По крайней мере твое отсутствие с этим не связывают, — сказал Уорден.
— Откуда тебе это известно?
— Конечно, точно я этого не знаю, — признался Уорден. — Но никто из военной полиции о тебе не спрашивал. Если бы твое отсутствие в части связывалось с убийством Фэтсо, то полицейские наверняка побывали бы у нас.
— Значит, я могу вернуться, — сказал Прюитт. — Если бы ты знал, друг, как мне надоело скрываться.
— Я должен тебя предупредить, — заметил Уорден. — Если бы ты вернулся через два-три дня после начала учений, то я бы все уладил, и ты мог бы отделаться несколькими нарядами вне очереди. Но ты же отсутствовал полтора месяца. Даже такому болвану, как Росс, я никак не смогу объяснить это. Тебе придется предстать перед дисциплинарным судом.
— В тюрьму я больше не пойду, — заявил Прюитт. — Даже если мне придется скрываться всю жизнь.
— Скажу тебе все напрямик. Я бы мог обещать тебе, что ты отделаешься арестом на гауптвахте, но не стану этого делать. Тебе посчастливится, если тебя отдадут под дисциплинарный суд. Но и в дисциплинарном суде ты наверняка получишь максимум.
— Месяц тюремного заключения?
— Да. И штраф в две трети жалования. Ну а если попадешь под суд военного трибунала, то получишь два месяца тюремного заключения и такой же штраф.
— Но ведь мне могут дать и шесть месяцев тюрьмы?
— Нет, — ответил Уорден. — Я могу тебе обещать, что больше двух месяцев ты не получишь. И потом, я надеюсь, что все обойдется дисциплинарным судом.
— В таком случае, мне незачем возвращаться.
— Не знаю, чего ты хочешь. Пойми, ведь ты был в самовольной
— Я и сам не знаю, на что рассчитываю. Знаю только одно: в тюрьму я но пойду, даже на месяц.
Уорден выпрямился на стуле.
— Ну что ж. Поступай как знаешь. Ничего другого я сделать не могу. Росс зол на тебя — он думает, что ты сбежал из-за учений.
Эти слова Уордена ошеломили Прю.
— Но ведь я ушел еще до того, как начались учения. На неделю раньше.
— Об этом Росс не знает.
— Почему?
— Болди Доум, — ответил Уорден, — отмечал, что ты присутствовал это время. Я был в отпуску, а он оставался вместо меня. Когда я вернулся, Болди все еще не отметил тебя в числе отсутствующих. И мне пришлось сделать вид, что я ничего но заметил.
— Но ты же вернулся из отпуска через три дня после того, как я ушел из части?
— Не обольщайся, — раздраженно ответил Уорден. — Я сделал это не для тебя. Будь я на месте, я сразу же сообщил бы о твоем отсутствии. Я всегда считал тебя болваном и сейчас считаю. Не знаю, зачем я только трачу время на тебя?..
— А может, тебе просто совестно, что ты становишься офицером? — улыбаясь заметил Прюитт.
— Я никогда ничего не делаю такого, чтобы потом могло быть совестно, — проворчал Уорден.
Прюитт промолчал. Он больше не пытался узнать, почему Уорден в течение четырех суток скрывал его отсутствие в части.
— Ты считаешь меня неблагодарным? — тихо спросил он.
— Все люди неблагодарны, — зло бросил Уорден. — Я тоже неблагодарен сам себе за все, что делаю для себя.
— Но ведь человек имеет право сам решать, как ему поступить, — спокойно продолжал Прюитт.
— Конечно, каждый сам за себя все решает. И в большинстве случаев решает неправильно, — убежденно сказал Уорден.
— Ты не был в той тюрьме, а я видел, как там убили человека. Его били, пока он не умер.
— Он, наверно, сам виноват.
— Дело не в этом. Никто не имеет права так обращаться с людьми.
— Возможно, ты прав, но это ничего не меняет, — сказал Уорден. — Ничего.
— Тот парень, конечно, сам виноват, но они все равно но имели права убивать его. Парень был моим другом, а убил его Фэтсо Джадсон.
— Ты мне, пожалуйста, о своих горестях не рассказывай, — оборвал Прюитта Уорден. — У меня своих забот хватает. Я тебе сказал все. Больше я ничего сделать для тебя не могу.
— Но ты можешь понять, почему я не хочу снова попасть в тюрьму?
— Нет, не могу! Ну а ты можешь сказать, почему я должен стать офицером?
— Конечно, — сразу ответил Прюитт. — Конечно могу. Я и сам был бы не против стать офицером. Из меня бы вышел неплохой офицер.
— Значит, ты все понимаешь лучше меня, — зло ответил Уорден. — Пошли-ка отсюда, здесь делать больше нечего.