Отсюда и в вечность

Джонс Джеймс

Еще немного спустя муж перестал даже прикасаться ко мне. Я решила, что тут, видимо, дело в том, что у него другая женщина, и все. Разве я могла подозревать, что он тогда лечился от гонореи? Не знала я этого и тогда, когда он однажды ввалился ко мне в спальню совершенно пьяный.

Последствия этого визита дали о себе знать довольно быстро. Возможно, он был пьян и не знал, что делает, но мне пришлось отвечать за его поступок полной мерой. Дайна отвел меня к врачу. Ну и тот сказал, что нужно лечиться.

— Послушай, хватит, — попытался прервать ее Уорден. — Это все ужасно.

— Нет. Сейчас кончаю. Хочу рассказать тебе о Старке. С ним я встретилась уже после возвращения из поездки. Ведь мне

нужно было уехать. У женщин гонорея протекает острее, чем у мужчин, и почти всегда требует оперативного вмешательства. Так что я отсутствовала дома довольно долго. Старк прибыл в Блисс во время моего отсутствия. Тогда он был молодым новобранцем. Мне кажется, он очень испугался, когда я ответила на его заигрывания. Ведь я же была женой офицера. Но тогда связь с ним мне казалась необходимой. Я чувствовала себя грязной, и мне хотелось очиститься от этой грязи. Старк стал для меня средством очищения. У нас с ним это было лишь один раз, я испытала острую боль и навсегда возненавидела свой поступок. Но после этого грязь сошла с меня. Понимаешь?

— Понимаю, — почти шепотом проговорил Уорден. — Но но хватит Ли…

— Я кончила. — Карен улыбнулась. — Это все, и теперь я могу уйти.

Она взглянула на Уордена, и улыбка постепенно стала исчезать с ее лица. Карен повалилась на кровать и долго лежала так без движения.

Уорден взял бутылку и подошел к кровати.

— Послушай. Послушай меня, — настойчиво произнес он.

— Ты хочешь, чтобы я ушла? Хочешь поскорее отделаться от этой грязи? — Карен взяла себя в руки. — Хорошо. Я сейчас уйду, только отдохну одну минуту.

Уорден кивнул.

Карен взглянула на него и взяла бутылку из рук.

— Пожалуй, я выпью на дорогу, Милт, — сказала она. — Постой, постой. Ты плачешь?

— Нет, это я так.

— Выпей, — Карен протянула ему бутылку, и Уорден послушно взял ее.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — дрожащим голосом проговорил он. — Я прошу тебя остаться.

— Я тоже не хочу уходить. Мне очень хочется быть с тобой, Милт.

— Ну и правильно. Послушай. Какая же он сволочь, какая сволочь!

— Мне можно не возвращаться до завтрашнего вечера, — произнесла Карен. — Сегодня вечером он будет на вечеринке у полковника Делберта, понимаешь?

— Я люблю тебя, — прошептал Уорден. — Но этот сукин сын, как бы я его сейчас…

Глава двадцать вторая

Капитан Холмс был не настолько глуп, чтобы не понимать, что у его жены есть любовники. Они прожили двенадцать лет, и за это время он достаточно изучил ее, чтобы безошибочно чувствовать и понимать некоторые вещи. Сегодня жена отказалась приготовить для него обед. Раньше такого не было. Случалось, она не готовила завтрак или второй завтрак, но обед был всегда к его услугам. Домашние обеды являлись одним из условий их соглашения с Карен. «Соглашения! — подумал Холмс. — Нет, пожалуй, лучше сказать — договора о вооруженном перемирии». Это был не типичный брак. А может быть, и типичный?

Вместо того чтобы обедать дома, капитан Холмс перекусил, и, надо сказать, неплохо, в столовой для офицеров-холостяков. Он пообедал там вместе с другими офицерами, жены которых не готовили для них. Испытывая приятное чувство сытости, он сидел теперь со скучающим видом в баре офицерского клуба, как всегда в день получки пустом, и ждал появления полковника Делберта. От нечего делать он наблюдал за тем, как бармен старательно вытирал стаканы.

С тех пор как было проиграно первенство по боксу, отношение полковника к Холмсу стало хуже. Когда Холмс подумал об этом, ему пришла в голову мысль, что за последнее время и многие другие стали относиться к нему значительно хуже. Во-первых, полковник; во-вторых, жена; в-третьих, старшина роты.

Кажется, сержант — заведующий столовой — тоже недолюбливает его. Половина солдат в его роте ненавидит его, да и остальные — те, для кого он столько сделал, кажется, не ценят этого. Холмс не знал, в чем тут дело. Очевидно, он все-таки не нашел правильного подхода к людям. Если рассуждать логически, то все должны бы относиться к нему хорошо, потому что самому ему хотелось быть в хороших отношениях со всеми.

«Что же произошло?» — спрашивал он себя, чувствуя, что у него под ногами развертывается какая-то бездонная, пугающая его пропасть. Ведь были мечты об идеальном командире — руководителе солдат, мечты, с которыми он кончал военное училище в Уэст-Пойнте. Где же веселая, благополучная жизнь, счастливая женитьба, добросовестная работа с подчиненными — все то, о чем он когда-то мечтал? И где тот лихой, несущийся во весь опор молодой кавалерист, каким он когда-то был? Холмс не мог припомнить, как и когда все это было утрачено. Куда все это провалилось?

«Ей нужно было выйти за штатского, — размышлял Холмс. — Она слишком умна, чтобы быть женой офицера, слишком воспитанна, чтобы выйти за рядового или сержанта. Ей нужен был бы штатский, богатый штатский человек».

Что касается его самого, то ему не так уж плохо. Он может не возвращаться сегодня домой. Да и не только сегодня, а в любой день, когда ему захочется. Он освобожден от необходимости появляться везде с женой. «Это хорошо, когда жена существует только для видимости. «Номинальная жена», — кажется, так называлась книга, которую я читал когда-то, — вспомнил Холмс. — Я еще прятал ее от матери на сеновале. Как же ее звали? Клей. Берта Клей… Ну что ж, ведь ничего плохого тут нет, если у твоей жены такие же половые инстинкты, как и у всех других людей». А ведь ему с ней когда-то было неплохо. Пожалуй, ему с ней и сейчас неплохо. Да, да, логически он должен был бы чувствовать себя прекрасно.

Чтобы начисто освободиться от пугающего ощущения бездонной пропасти под ногами, капитан Холмс попросил себе еще одну порцию виски с содовой. Он даже позволил себе грубовато спросить бармена, куда провалился этот проклятый Делберт.

Полковник Делберт прибыл с небольшим запозданием и привел с собой в качестве гостя генерала, заместителя командира бригады. Усы полковника Делберта распушились и стояли чуть ли не торчком, когда он представлял Холмса бригадному генералу.

Упомянув, что остальные части (два майора из подчиненного Делберту полка) запоздают, полковник Делберт предложил выйти из клуба и легкой рысцой повел их по внутреннему дворику вдоль каменной ограды, окружавшей ярко освещенный гарнизонный госпиталь. Пройдя через пустовавший в это время павильон, в котором устраивали званые обеды с участием дам, а также давали дамам уроки местного гавайского танца «хали-хали», полковник Делберт подвел их к лестнице на веранде для отдыха, где дамы обычно играли в бридж. Наверх дамы поднимались очень редко. Но сегодня был день получки, и поэтому дамы вообще отсутствовали.

— А ведь ловко это я придумал — выбрал для такого дела день получки, — весело сказал полковник Делберт, обращаясь к бригадному генералу.

— О, несомненно, полковник, — неуверенно ответил генерал, который был значительно моложе Делберта.

Бригадный генерал сразу же понравился капитану Холмсу. Холмс, конечно, встречал его и раньше. Но встречи эти носили официальный характер. Встретиться с генералом па вечеринке — это совсем другое дело. Генерал занимал в гарнизоне высокий пост. Он только что прибыл из Штатов, и о нем отзывались как о замечательном умелом организаторе и руководителе. Поговаривали, что он быстро продвинется и займет место командира бригады, которой командовал сейчас старый и капризный генерал-майор.