Отважная лягушка. Часть 3
Шрифт:
– Сплетни!
– девушка с трудом проталкивала слова сквозь мгновенно пересохшее горло.
– Мало ли что по пьянке болтают?
– Если бы так, - скорбно покачала головой собеседница.
– Только Постум Аварий всех домашних рабов заезжему купцу продал. Как раз перед тем, как отец его покойной жены с Даросских островов вернулся. Он пытался их разыскать, узнать: как всё было на самом деле? Но после того, как у него склады сгорели с товаром на миллион риалов, отступился.
Ника передёрнула плечами.
Оснований, бездумно отмахиваться от рассказа спутницы, не
– А что стало с его второй супругой?
– спросила девушка, в первый момент даже не узнав собственного голоса. Настолько он показался ей хриплым и каркающим.
– В ванной споткнулась и головой ударилась!
– зловеще прошептала отпущенница.
– Постум Аварий всех её прислужниц на колья посадил. Вроде как за то, что не досмотрели.
Вспомнив человека, умиравшего во дворе этригийской тюрьмы, Ника внезапно почувствовала, как тело начинает бить крупная дрожь. Зубы застучали, выбивая звонкую дробь, а в ушах нарастал глухой рокот, в котором быстро затерялся испуганный крик Риаты Лации.
Всё вокруг закружилось, словно втягиваясь в огромную воронку, на стремительно приближавшемся дне которой колыхался тот самый мрак, что приснился ей несколько минут назад. Рухнув во тьму, словно в бассейн, девушка закричала, но из перехваченного спазмом горла вырвался только сдавленный сип. И в тот же миг вокруг с непостижимой быстротой замелькали, словно разгоняемые вывшим в ушах ураганом, рваные обрывки цветных картин. Дольше всех задержалось, позволив себя рассмотреть, обгорелое лицо Одинокого Ореха. Призрак первого, убитого ею человека, заливался демоническим смехом, при этом лишённые век глаза вращались в разные стороны, добавляя абсурда в и без того кошмарное видение.
– Убирайся!
– с трудом шевеля губами, выдохнула Ника.
– Пошёл прочь!
Словно в ответ на её слова налетевший вихрь развеял ужасающий морок, и только затихающий хохот ещё какое-то время звучал в ушах.
Но тут она услышала, как кто-то надрывно зовёт какую-то Юлису.
Беззвучное восклицание: "Да это же я!", - оказалось первой более-менее связной мыслью девушки. "Точнее не я, - поправила она себя.
– Но теперь я... Ой, как всё это сложно!"
– Госпожа Юлиса!
– словно прорвав матерчатую перегородку, зазвучал в ушах переполненный болью женский голос, показавшийся ей удивительно знакомым.
"Кто бы это мог быть?" - подумала Ника, с неожиданной лёгкостью открывая глаза.
Над ней склонилось покрасневшее, зарёванное лицо, и тут же, как будто по повороту выключателя, всё происходящее моментально проявилось, становясь чётким, понятным и пугающим.
Она обнаружила себя лежащей на кровати. В дверях комнаты стоит, крепко вцепившись в косяк, бледная, озабоченная Пласда Септиса Денса, из-за неё выглядывает испуганно-любопытная мордашка Гэаи. А у столика расползлась на табуретке Торина Септиса Ульда.
–
– вскричал Риата Лация, счастливо смеясь сквозь слёзы, бросилась целовать ей руки.
– Брось!
– скривилась девушка, не находя в себе сил вырвать ладонь.
– Я этого не люблю.
– Хвала богам, она очнулась!
– встрепенулась бабуля, поднимаясь на ноги с помощью Дедеры.
– Ну-ка отойди!
– решительно приказала она служанке, и та, счастливо улыбаясь, послушно отступила к стене.
С кряхтением усевшись на кровать, бабуся строго посмотрела на внучку.
– Ты чего это пугать нас вздумала? Госпожа Пласда даже про обед забыла. У меня едва душа с телом не рассталась, а я ещё на твою свадьбу посмотреть хочу.
И хотя из мышц, казалось, выкачали все силы, голова Ники функционировала уже относительно удовлетворительно. Усилием воли ей удалось заставить себя отстраниться от жуткого рассказа Риаты Лации, сосредоточившись на более насущной проблеме: "Что это было?"
Первой поразившей её догадкой оказалось: "А вдруг я опять перестану ходить?"
Девушка попробовала согнуть ноги в коленях и едва не заплакала от облегчения, чувствуя, как те, слушаясь, поднимают ставшее вдруг невероятно тяжёлым одеяло.
– Чего молчишь?
– забеспокоилась Торина Септиса Ульда.
– Или говорить разучилась?
– Пока нет, - попыталась улыбнуться внучка и посерьёзнела.
– Не знаю я, что со мной. Темно перед глазами стало, и всё.
– А ты, случаем, не беременна?
– подозрительно сощурилась бабуля.
– Вот ещё!
– фыркнула внучка, с трудом приподнимаясь на локтях, чтобы лечь поудобнее.
– Разве что ветром надуло.
Матушка регистора Трениума несколько секунд недоуменно хлопала белесыми ресницами, потом зачем-то посмотрела на шмыгавшую носом Риату Лацию и кивнула.
– Ну, понятно. А может, съела что-нибудь?
Девушка задумалась. Как-то так получилось, что в последние дни ей редко удавалось поесть спокойно. Всё время что-то мешало. Вот и сейчас в животе явственно ощущалась пустота, однако не было никакого желания заполнить её чем-то вкусненьким.
Не дожидаясь ответа, старушка обратилась к невестке:
– За лекарем послали?
– Я уже три раза сказала, госпожа Септиса!
– раздражённо поморщилась Пласда Септиса Денса.
– Эминей ушёл за Руниром Шохоем. Он ближе всех живёт.
– Не верю я гурцатам, - пожевала сухими ярко накрашенными губами свекровь.
– Обманщики они все. Но этот хотя бы у жрецов Пелкса учился.
Хмыкнув, она посмотрела на внучку.
– Может, поесть чего хочешь или попить?
Ника отрицательно покачала головой, внимательно прислушиваясь к своему организму. Ничего не болело. Лишь жуткая, тянущая слабость в теле и страшное опустошение в душе. Нечто подобное девушка испытала на второй день после того, как врачи объявили, что она уже больше никогда не сможет ходить. Тогда тоже казалось, будто впереди больше ничего нет, кроме того самого клубящегося мрака. Ещё час назад подобные мысли просто не могли не вызвать слёз. Но сейчас глаза её оставались сухими.