Отважная лягушка. Часть 3

Анфимова Анастасия Владимировна

Видимо, её показное смирение тронуло сердце собеседницы.

– Я попрошу супруга не наказывать вас слишком строго, госпожа Ника.

– Благодарю вас, госпожа Септиса, - всхлипнув, та вытерла глаза краем одеяла.
– Да благословят вас небожители за такую доброту.

Привыкшая к подобному славословию тётушка не заметила невольно проскользнувшей в голосе племянницы нотки иронии.

– Но вы должны пообещать мне, - грозно свела брови к переносице хозяйка дома.
– Что ничего подобного больше не повторится! В противном случае вы навсегда лишитесь нашего расположения.

– Клянусь Анаид,

никогда не устраивать скандалов в этом доме, не кричать, не грубить и исполнять здесь все ваши распоряжения, - в два приёма с коротким перерывом проговорила больная.

– Хорошо, - всё ещё хмуро, но уже гораздо благожелательнее проворчала супруга регистора Трениума.
– Я прикажу принести вам вина. Вы же помните, что сказал лекарь?

– Да, - кивнула девушка и жалобно попросила.
– Пожалуйста, госпожа Септиса, не заставляйте меня есть сырую печёнку. Пусть её хотя бы немного обжарят.

– Ладно, - тень снисходительной улыбки скользнула по губам тётушки.
– Я распоряжусь.

Когда она ушла, Ника, стараясь игнорировать воцарившуюся в душе пустоту, попросила служанку помочь ей переодеться в ночную рубашку. Кинжал, который мог избавить свою владелицу от серьёзных неприятностей, перекочевал с голени под матрас у стены.

Постучав, в комнату вошла Бака с корзинкой.

– Госпожа Септиса прислала госпоже Юлисе.

– Отдай госпоже Лации, - негромко проговорила больная, заставив свою бывшую рабыню заметно вздрогнуть.

Но формально к отпущенникам принято обращаться так же, как и к свободным гражданам, и девушка ни в коем случае не нарушила принятые в Империи правила поведения.

Несмотря на то, что ей не хотелось ни есть, ни пить, Ника смогла заставить себя осушить пару больших бокалов терпкого, сладкого вина с уже знакомым металлическим привкусом. Только аппетит всё равно не появился. Так что отломив краешек от оказавшейся в корзине лепёшки, она отдала её и чашку изюма своей верной спутнице.

Словно подтверждая то, что госпожа Пласда Септиса Денса искренне переживает за здоровье племянницы, примерно через час та же самая рабыня принесла тарелку с чуть обжаренными кусочками свиной печёнки. Алкоголь всё же ударил по мозгам, после чего жизнь перестала казаться беспросветно мрачной, и девушка немного поела.

Когда-то ей приходилось пробовать сырое мясо только что убитого оленя, и тогда оно казалось Нике удивительно вкусным. Но сейчас не было того пьянящего ощущения победы и гордости за свои силы. Очевидно, поэтому печёнка и показалась девушке почти противной.

Передав тарелку служанке, она сполоснула руки в тазике и вновь закрыла глаза. Странно, но несмотря на слабость, спать совсем не хотелось. Однако, и смотреть на окружающий мир тоже. Она просто лежала, стараясь ни о чём не думать. Ника слышала, как отпущенница, шмыгая носом, собрала посуду в корзину и, стараясь двигаться как можно тише, покинула комнату.

Словно воспользовавшись её отсутствием, мрачные мысли, прорвав тщательно возводимый в сознании барьер, с новой силой набросились на девушку.

Недавнее происшествие стало не только ярким свидетельством её глупости, но и предельно наглядно указало место племянницы регистора Трениума и внучки сенатора Госпула Юлиса Лура в имперском обществе. Рабыни Септисов по одному слову хозяйки набросились на

Нику, полностью игнорируя её аристократическое происхождение.

"Вот так прикажет любимый дядюшка, - всхлипнула она.
– Скрутят, продадут в рабство, и всем будет наплевать. Ох, батман, во что же я вляпалась?"

Ранка на руке неприятно саднила . Осторожно потрогав повязку и убедившись, что тёмно-красное пятно на белой ткани бинта больше не растёт, попаданка вновь погрузилась в пучину унылых размышлений.

"Конечно, парню на моём месте было бы легче. Захотел, мог бы остаться у аратачей. Выбился бы в вожди и прогрессорствовал потихоньку. Если, конечно, в нашем мире держал в руке что-нибудь тяжелее компьютерной мышки. В Империи молодому человеку знатного рода устроить свою жизнь вообще большого труда не составляет. Особенно с таким наставником, как Лаций Юлис Агилис, который как-то говорил, что будь Ника мужчиной - он легко обучил бы её азам юриспруденции. Вернувшись в Радл, осталось бы только ознакомиться с последними изменениями в законодательстве, и открывалась прямая дорога на гражданскую службу, если, конечно, нет желания идти в легионы или на флот. Да и к племяннику регистор Трениума отнёсся бы совершенно по-другому, поскольку в этом случае никто не стал бы оспаривать право внука Госпула Юлиса Лура на землю его предков. А уж став богатым землевладельцем, он имел бы полное право выбрать себе жену самостоятельно".

– Это за меня уже всё решили, - одними губами прошептала девушка, с очевидной ясностью понимая, что покинув аратачей и отправившись добывать себе имение, она явно переоценила свои силы.

Воспитанная в обществе, где мало кто ставил под сомнение равенство мужчины и женщины, сумевшая, пусть и с помощью Наставника приспособиться к жизни в диких лесах Некуима, Ника наивно надеялась остаться самостоятельным человеком и в цивилизованном мире, тем более, что принадлежность к одному из древних родов Империи давало, казалось, для этого все основания.

"Вот батман!
– вновь беззвучно выругалась Ника.
– Наверное, я зря тогда из усадьбы Маврия уехала. Может, всё-таки стоило завести... отношения с Вилитом".

Однако, в который раз обдумав всё как следует, она пришла к неутешительному выводу, что даже став любовницей принца, ей не удалось бы избежать брака с Аварием, которого привлекало только исключительно аристократическое происхождение невесты.

А вот родственники Ники Юлисы Террины, с их показной приверженностью древним традициям и строгостью нравов, подобное поведение племянницы наверняка не одобрили бы, что могло лишить её даже той куцей свободы действий, которой она пока обладает. Ещё бы знать, как и на что эту "свободу" употребить?

Чуть слышно скрипнули дверные петли. Приоткрыв глаза, девушка увидела Риату Лацию с чётко выделявшимися красными пятнами на скулах.

– Кто это тебя?
– тихо спросила Ника.

Служанка потупилась.

– Септиса?
– не дожидаясь ответа, прошептала хозяйка.

Отпущенница кивнула.

– Хотя бы сказала за что?
– печально усмехнулась девушка.

– За то, что я её не послушалась и не держала вас, госпожа, - шмыгнула носом собеседница.

– Ты уж прости, что так вышло, - пробормотала Ника, прикрывая глаза.
– Сама видишь, как мне досталось.