Отважная охотница. Пропавшая Ленора. Голубой Дик
Шрифт:
Сторми потребовал, чтобы я немедленно пригласил нескольких честных товарищей-золотоискателей, и в присутствии их передал мне золото.
— Возьмите его, Роланд, — сказал он, — в свою полную собственность. Это золото приобретено честным путем. Поезжайте в Ливерпуль и женитесь на девушке, о которой вы мне говорили. Я думаю, что вы будете счастливы.
Мучения Сторми были ужасны. Было слишком тяжело смотреть на его продолжительную агонию. Я оставил Сторми на попечение товарищей и отправился разыскивать Красного Неда.
Глава XVI
СТОРМИ
Я пошел по направлению к таверне, зная, что Нед часто посещает ее и если не найду его там, то, по крайней мере, узнаю, где он может быть.
Войдя в таверну, я увидел высокого, тощего человека с красной бородой.
— Пускай он поостережется называть меня разбойником, — говорил краснобородый человек, — иначе я отправлю его туда, куда уходит его товарищ. Разбойник! Ведь было больше дюжины человек, которые слышали, как в продолжение десяти минут моряк ругал меня. Мог ли я допустить, чтобы он продолжал в этом духе дальше? Тот, кто назвал меня злодеем, пусть поскорее застрахует свою жизнь.
Его голос показался мне знакомым, а когда я пристально всмотрелся в его лицо, то узнал Эдуарда Адкинса, первого помощника, а затем капитана «Леноры», — человека, который прогнал меня с корабля после смерти капитана Хиланда, обвинил меня в неблагодарности и воровстве! Да, это был Адкинс, мой старый враг. Я знал, что он самый презренный трус и храбрится только на словах.
Адкинс, а теперь Красный Нед, закончил свою речь следующим вопросом:
— Какая цена человеку, который не сможет защитить свою честь?
— У вас нет никакой чести, чтобы защищать ее, — сказал я, выступив вперед, — и вам нечего терять ее. Вы — бессовестный злодей. Вы нарочно начали ссору с беззащитным человеком и предательски закололи его ножом, несмотря на то, что отлично видели, что он пьян и совершенно беспомощен.
— Тысячу проклятий! Вы обращаетесь ко мне? — спросил Адкинс, повернувшись ко мне.
— Да! Я говорю вам, — сказал я, — и я желаю, чтобы все присутствующие слышали мои слова. Вы — бессовестный негодяй, разбойник и даже хуже. Вы убили беспомощного, невинного человека, неспособного защитить себя. Вы говорили о своей чести и репутации, и я теперь публично сказал, какова ваша честь и репутация.
Будь нас только двое, возможно, Адкинс и не подумал бы отвечать на мои слова или защищаться. Но при этой сцене присутствовало два десятка человек, которые слышали каждое слово.
— Теперь, — воскликнул я, — вы слышали, что я сказал! Джентльмены, вы все слышали мои слова?
— Джентльмены, — сказал Адкинс, обращаясь к толпе, окружившей нас, — что я должен делать? Вчера я вынужден был прибегнуть к таким действиям, о последствиях которых сожалею; теперь появляется другой человек, завязывает со мной ссору, желая, очевидно, последовать за своим товарищем. Вот вам мой совет, — сказал он, обращаясь ко мне, — оставьте этот дом, пока из него не вынесли ваше тело. Не дайте разыграться моей крови.
— Ваше волнение крови не представляет ни малейшей опасности, — сказал я, — у вас уже от страха душа ушла в пятки. Если бы я был настолько пьян, что не держался на ногах, без сомнения, вы показали бы свою храбрость и напали на меня. Теперь вы этого не сделаете!
Величайший на свете трус был поставлен в такое положение, при котором должен был показать свою храбрость, хотя бы и мнимую.
— Проклятие! Если вы желаете этого, то вы получите!
С этими словами он нагнулся и достал из-за голенища нож, но я в то же мгновение ударом кулака повалил его на пол. Нож выпал из рук Адкинса, и, прежде чем он встал, я стал между ним и тем местом, где лежал нож. Вытащив из кармана свой нож, я бросил его рядом с ножом Адкинса. Встав на ноги, Адкинс опять набросился на меня, но я снова ударом кулака повалил его на пол. Затем я схватил его, поднял и бросил на пол с такой силой, что он больше уже не встал: у него был сломан позвоночник.
Когда я выходил из таверны, Адинс был уже мертв, и Сторми отомщен.
Вернувшись к Сторми, я нашел его в очень плохом состоянии. Часы его жизни были сочтены.
— Сторми, — сказал я, — что желали бы вы сделать с человеком, который вас предательски заколол?
— Ничего, — ответил он, — он злой человек, но только оставьте его. Обещайте мне, что вы не будете пытаться мстить за меня. Пускай Бог сделает это за нас.
— Хорошо, товарищ, — сказал я, — вашему желанию я буду повиноваться. Да я и не могу повредить ему теперь. Он ушел.
— Я рад этому, — сказал умирающий моряк. — Очевидно, он понял, что поступил несправедливо и ушел отсюда.
— Но он не сам ушел, — сказал я, — он умер. Я зашел в тот дом, где вчера произошло это печальное событие- встреча с вами, и застал его там, но перед моим уходом он был уже мертв.
При этом известии лицо Сторми осветилось особенной, свойственной ему улыбкою. Он, очевидно, был очень доволен, и если не хотел, чтобы я мстил за него, то из боязни за мою жизнь.
К вечеру того же дня, в который мной был убит разбойник, не стало и Сторми.
Похоронив своего старого товарища, я решил разыскать свою мать и затем вернуться на родину к Леноре.
Перед отъездом из Соноры я навестил молодую чету, приютившую сироту мистера Лери.
Ребенка у них уже не было. Его увез к родителям покойной матери один знакомый купец, возвращавшийся в Австралию. Они дали мне адрес хозяина гостиницы в Сан-Франциско, по фамилии Вильсон, от которого я мог получить более подробные сведения о мистере Лери. Вильсон знал Лери еще в Австралии. С этим адресом я отправился в столицу Калифорнии.