Отягощенные злом
Шрифт:
– И что?
– Это снайперы.
Подполковник пожал плечами:
– Я тут ничего такого не вижу.
– Давай прокрутим вторую флешку.
– Давай…
Пошла вторая запись…
– Видишь? Это стрелок-зенитчик…
Подполковник побарабанил по клавишам, колдуя над изображением, затем нажал «распечатать». Как и положено офицеру сектора разведки ВВС, у него был отличный, очень дорогой принтер, печатающий на цветной фотобумаге – больше половины откровенно непристойных плакатов, развешанных по всей авиабазе, распечатаны были именно на нем. Принтер зашипел как змея – и выбросил почищенное изображение…
– Тебе повезло… – прокомментировал Нессери, – можешь поставить выпивку своему бортстрелку. Похоже, североамериканский «Барретт», противовертолетная
– Да я не про это. Глянь вот сюда.
Майор показал на что-то на валуне.
– Видишь? Это след от пули. Пуля попала в валун и спугнула его.
– С чего ты взял… – Нессери был недоверчив, как и все разведчики, – может, это просто отражение? Дефект, сбой… что угодно.
50
Автору известны четыре противовертолетные винтовки на данный момент. «Барретт М82А2», десятизарядный, – он делался по заказу армии не США, а Великобритании, заказа не последовало, тема заброшена. Кубинская противовертолетная винтовка «Мамба» под патрон 14,5*114 русский, здоровенная дрянь с рожковым магазином сверху на пять патронов. Иранская двадцатимиллиметровая однозарядная антивертолетная винтовка. И самая поразительная – швейцарская «ARPAD600», однозарядная, под снаряд от зенитной установки 35*225 весом 1,5 килограмма – там реализованы одновременно откат как в артиллерийском орудии и ДТК, потому что ни один человек отдачу выдержать не в силах. Удивительно, почему эти винтовки не делают массово и не продают: если бы такие винтовки попали в Афганистан, у американцев были бы огромные проблемы.
– Это попадание от снайперской пули, – упорствовал Грибоедов, – эти парни спасли меня, и я хочу что-то сделать для них в ответ.
Со вздохом Нессери перенес снимок на специальный стол – у него была стеклянная поверхность и мощные лампы под ней. Закрепил снимок магнитами, включил освещение. Отрегулировал яркость… на максимальной можно было за пару лет сжечь глаза. Просмотрел снимок еще раз, первый раз невооруженным глазом, затем с помощью настольной лупы, какую используют книгочеи…
– Не пойму, чего… – сказал он наконец, – и что ты хочешь?
– Черт, ты что, не понимаешь? Эти ребята раскрылись только ради того, чтобы помочь мне. Если там была группа духов и она устроила засаду на вертолет – значит, там несколько десятков боевиков. Опытных боевиков! Раздраженные потерей возможности сбить вертолет – они этих двоих в порошок сотрут!
Со вздохом Нессери вернулся к своему столу, снял телефонную трубку, набрал короткий, на три знака номер.
– Дежурного… Капитан, доклад по обстановке за последний час… сектора юго-запад, запад, северо-запад… Особое внимание – сигналы прибой [51] , сигналы от наземных групп, нерасшифрованная активность в эфире… спасибо, отбой. Ну, друг… видишь – ничего нет.
51
Принятый в ВВС сигнал бедствия.
– Они там, и ты это знаешь.
– Что ты от меня хочешь? Послать группу на экстренный вылет? Наобум, без сигнала, без каких-либо материалов объективного контроля, без доразведки местности по пути следования, даже без вводных, кого спасать? Ты хоть соображаешь, что за такой вылет положено? А если это духи – по шмоткам сильно похоже…
– Да пошел ты!
Вертолет уже дозаправили – несмотря на опасность в Хосте, технику дозаправляли первым делом, потому что она могла потребоваться в любой момент. Оружие еще не выгрузили, потому что не прислали машину, в связи с этим экипаж оставался у вертолета: оставлять без присмотра две тонны оружия и снаряжения просто преступно. Почти в полном составе – неподалеку были и отпахавшие тур «дембеля» вперемешку с отпускниками. Они ждали попутного борта до Кабула или, если повезет, – до Ташкента. Только полный кретин останется гулять отпуск в Хосте или Джелалабаде…
Майор бросил взгляд на складированное в десантном отсеке оружие, потом подошел к дембелям и отпускникам:
– Здорово, пираты…
– Здравия желаем, господин капитан!
– Желание огрызнуться напоследок есть?
Дембеля и отпускники переглянулись. Это были непростые люди… люди, за последний год получившие опыт, какого нельзя было получить нигде и никак… опыт нахождения под прицелом, опыт горных патрулирований, засад и контрзасад, неприцельного навесного огня, когда даже автоматчики ведут огонь на два-три километра, чтобы показать боевикам, кто тут хозяин. И у них был свой, непростой счет к этой стране. Счет, который оплачивается только кровью, – вот почему многие, отслужив положенное в армии, возвращались сюда уже казаками, мстить…
– Зубы бы не выплюнуть…
– А что такое? – спросил один из бородачей, видимо, самый авторитетный.
Грибоедов подал ему распечатанную фотографию. Она тут же пошла по рукам.
– Видали? Этот ублюдок готовился подбить нас. Из винтовки калибра двенадцать и семь. Но кто-то помешал ему это сделать. Видите, след от пули на камне…
Дембеля, отпускники передавали друг другу фотографию, мрачнели. Ситуация была понятна… если в Персии вертолеты летали с навесным комплектом брони, то тут никогда – разреженный воздух, горы, просто не хватало мощности турбин. Многие возили с собой старомодную чугунную сковороду, садились на нее в вертолете – один раз такая сковорода спасла как раз от пули калибра 12,7. Но все равно стрелков с таким оружием ненавидели, и разобраться с такими было делом чести…
– Опознаете? – спросил бородач.
– Кара-Гай, к гадалке не ходи. С..а…
– Что там?
– Да хреново. Ходы там – полно.
– Кяризы? – переспросил Грибоедов.
– Они самые.
Кяризы – это было плохо. Даже очень плохо. Разветвленная сеть подземных ходов, она прокладывалась для того, чтобы подвести воду с горных круч к городам и кишлакам, к террасам, на которых были сельскохозяйственные посадки. Эти кяризы прокладывали специальные мастера – кяризники, почти полностью вручную, карт ни у кого и никогда не было, иногда бывало так, что начинал прокладывать кяриз один кяризник, а заканчивал другой – его внук. Самой же системе кяризов в горных местностях Афганистана было как минимум пятьсот лет, и зачастую местоположение населенного пункта зависело от того, куда кяризник подведет свой кяриз и сколько в нем будет воды. Заглубленные, они могли устоять даже перед бомбежками, контролировать их было невозможно. Разъяренная потерями армия одно время уничтожала все кяризы, но это приводило только к тому, что лишившиеся возможности мирно трудиться крестьяне уходили в боевики. Теперь кяризы уничтожать было запрещено, но от этого было не легче.
– …Власти там практически нет. Город стоит на стыке зон влияния трех племен, никто там не имеет полной власти. Главный там – если его еще не убили – Мангарай, мулла Мангарай.
Все помолчали. Мангарай – так звали очень опасную ядовитую змею, укус которой приводил к смерти от паралича, но сама змейка была маленькой и быстрой. Просто так ни один мулла не возьмет себе такое прозвище. Это вызов.
– Сколько боевиков там в городе? Ты там был?
– Нет. Шарился по окрестностям. Для того чтобы прийти в сам город, надо быть самоубийцей…
– А кто-то из наших там может шариться?
– В окрестностях? А почему бы нет? Я же шарился.
– И что вы хотите от нас, господин майор?
– В радиообмене нет никаких запросов об оказании помощи. Но я уверен, что те парни, которые спасли и вас, и нас, – они там и у них сейчас большие проблемы из-за нас. Надо вытащить их оттуда…
– А сопровождение? – спросил бородач.
– Его нет.
– Потому что нет разрешения на вылет?
– Да, – бесстрастно сказал Грибоедов.