Овцы смотрят вверх
Шрифт:
– Прекратите! – оборвал ее как-то Дуг. – Если бы вы поехали в Токио, вы что, предпочли бы, чтобы вас потчевали гамбургерами и жареной картошкой?
Он вдруг остановился и, подумав, мотнул головой:
– Хотя, конечно, это было бы разумно. Когда я там был четыре года назад, они начали было кормить меня своей традиционной едой типа сырой рыбы. Я попробовал – вроде вкусно, но потом слег с дизентерией, причем с сильнейшими судорогами. Поэтому… Хотя не в этом дело. Поступайте таким образом: делаете стейки с жареным луком, а начинаете с новозеландской похлебки из моллюсков – похоже на то, что они едят в Новой Англии, хотя и более безопасна, и покупаете разные салаты в «Пуританине»…
–
– Все за счет фирмы, – сказал Алан. – Возьмите все, что нужно.
Поскольку Дуглас так хорошо им помог, они пригласили и его, а также премиленькую жену Дугласа, англичанку Энджелу, и, что было неизбежно, его мать, бойкую ясноглазую даму шестидесяти пяти лет от роду, по имени Миллисента – так ее звали все, включая сына и невестку, с которой у нее сложились чудесные взаимоотношения. Был, понятно, Алан, а еще человек из спонсировавшего компанию «Проссер» банка «Колорадо Кэмикэл» по имени Сэнди Боллингер, с женой Мэйбл. И, чтобы добиться четного числа гостей, поскольку Катсамура путешествовал один, Алан позвал свою «правую руку», Дороти Блэк. Одинокая дамочка тридцати пяти лет, достаточно незамысловатая – что касается внешности и манер, – она быстро становилась душой любой компании, поскольку багаж шуток у нее был неистощим.
Все самолеты опаздывают, но никто не ожидал, что Катсамура опоздает настолько. Когда Алан и Филип, измученные часовым ожиданием в аэропорту, навели справки, им рассказали, что среди багажа, погруженного в Чикаго в самолет, на котором летел японец, обнаружили сумку с нарисованными на ней черепом и костями. Сумку, естественно, открыли, но нашли там лишь копию доклада профессора Кворри по поводу загрязнения земной поверхности содержимым реактивной струи, которую выбрасывает самолетный двигатель. Проводившие досмотр решили, что содержимое сумки призвано отвлечь их внимание от чего-то более опасного, например от заложенной в самолет бомбы. Поэтому они обыскали весь самолет и всех пассажиров, и вместо того, чтобы приземлиться в шестнадцать пятьдесят, мистер Катсамура приземлился в девятнадцать двенадцать.
Когда они ждали японца, Алан спросил:
– Кстати, как здоровье?
– Дуг говорит, надо еще недельку подождать.
– Снимаешь напряжение в спортзале?
– Это самый долгий период воздержания за все время с тех пор, как мне стукнуло шестнадцать.
По крайней мере, он испытывал облегчение от возможности говорить об этом как о каком-то пустяке. И значит, раз это был пустяк, умалчивать о нем было бы глупо.
На табло появился номер их рейса, и они отправились к барьеру высматривать гостя среди пассажиров. Филип ожидал увидеть маленького человечка в роговых очках, сутулого от бесконечных поклонов. Но таковых среди выходящих из самолета не оказалось. Зато был высокий человек лет сорока в черном пальто, с кожей, отличающейся легкой желтизной и туго натянутой на скулы.
– Мистер Катсамура? – спросил Алан, протягивая руку.
– Да, сэр! – отозвался японец, который за свои две с половиной недели пребывания в Штатах быстро освоил все, что касается этикета и профессионального жаргона местных бизнесменов.
Он пожал руку Алану, улыбнулся, с улыбкой же приветствовал Филипа и, извинившись, попросил подождать его еще пару минут.
Разумеется, мистер Катсамура не хотел терять лицо. Но иначе было никак. Он делал это и в самолете, и до самолета. Все началось в первый день его тура, и происходило по многу раз в день. Лекарство, которое он купил в Техасе, нисколько не помогло. Наверное, будет конструктивным шагом посещение здешнего доктора, специалиста по такого рода расстройствам.
И за мистером Катсамурой захлопнулась дверь с буквой «М».
Денис нервничала. В платье, купленном специально по этому поводу, и в новом парике, она расставляла коктейли и закуски, когда муж и Алан привезли гостя из отеля, где тот оставил багаж и заодно в очередной раз воспользовался чудесами американской сантехники. Но нервозность ее улетучилась в одну минуту – гость свободно и дружелюбно говорил со всеми присутствующими. С Дугом он поговорил о том, как американцы воспринимают Японию, а японцы – Америку; с Сэнди Боллингером – о влиянии европейской депрессии на международные финансы; с Денис он обменялся мнениями по поводу детских недугов, и здесь он тоже оказался на высоте, потому что его собственные чада страдали от различных форм аллергии, лихорадки, расстройств. Миллисента показала Филипу сложенные в колечко большой и указательный палец: дескать, все окей, и Филип улыбнулся ей, благодаря судьбу, которая свела его с Дугом.
Но вскоре Катсамура вновь скрылся в туалете.
– С парнем что-то не так, – негромко сказал Алан. – Он посещал «удобства» и в аэропорту, и в отеле.
– Синдром туриста? – предположила Энджела Макнейл.
– Но он уже две недели в стране, – покачала головой Мэйбл Боллингер. – Даже в Бразилии у меня это было всего дня три или четыре.
– Но ведь среди нас врач! – заявила практичная Дороти Блэк.
Дуг покусывал нижнюю губу.
– Я попробую помочь, – сказал он, но в тоне его сквозило сомнение. – Скажи, Фил, у тебя есть спецсредства от диареи? Скажем, хлоридоксихинолин?
– О нет! Я обычно использую кат, но вряд ли мы сможем ему это предложить. Это же запрещено. Милая! А у тебя есть что-нибудь детское?
– Кончилось, – сказала Денис. – Собиралась купить, да забыла за всей этой суетой.
– Кат, вы говорите? – поинтересовалась Дороти. – Но какое отношение…
– Вызывает запор в качестве побочного эффекта, – ответил за Филипа Дуглас.
И тут же удовлетворенно щелкнул пальцами:
– Побочный эффект! Да, кое-что у меня есть!
– Если вы не сочтете это невежливым, – промурлыкал он несколькими минутами позже на ухо Катсамуре, – то я мог бы вам помочь. Я – врач.
Катсамура стал желто-розовым.
– Проглотите эти две таблетки и запейте. Только не из-под крана. Я принес вам воды из бутылки. Вот. Завтра я привезу Филипу Мейсону нечто более эффективное, но пока на несколько часов вам станет полегче.
И опустил маленький белый пакет в ладонь японца.
Чуть позже, вновь оставшись один, Катсамура оценил этот жест как в высшей степени разумный. Нужно было максимально сократить риск различного рода неудобств, связанных с его недомоганием. А он должен быть в форме. Проссер располагал возможностями, которые, не исключено, превосходили и возможности Чикаго. Вот почему Катсамура принял приглашение отобедать в частном доме, что было, конечно, нарушением протокола.
И он решил: пусть рассчитанная на Колорадо франшиза уйдет к этим людям. «Я буду рекомендовать именно Проссера». Да, нельзя, чтобы личные отношения вторгались в бизнес-решения. И тем не менее.
«Сколько же продлится действие этих таблеток? Надеюсь, эта пара минут не испортит обед!» И он быстро поднял крышку унитаза.
Пробные пуски
Латроп, Калифорния:
– Ужасная диарея, доктор! У меня такая слабость!
– Примите эти таблетки и, если не почувствуете себя лучше, приходите через три дня.