Озеро призраков
Шрифт:
Клёв был хороший. В бадейке плескались несколько плотвичек и окуньков. Климов настолько был увлечён рыбалкой, красотой водоёма в низких берегах, в которых открывал новые, не замеченные ранее подробности, плеском от игры больших рыб, наверное, щук, красками зари — и это так его захватило, что он забыл обо всём на свете.
Солнце было уже высоко в небе, когда он вернулся в дом. В полутёмных сенях громыхнул пустым ведром и сразу вспомнил события прошедшей ночи. Но ничего, кроме улыбки, они у него не вызвали. Сняв рубашку, он вышел умываться во двор. Умывальник был пуст. Взяв ведро, Климов пошёл на колодец. Качая воду, он взглянул на дом, стоявший на другой стороне улицы, и удивился: что-то изменилось в нём. Уже выкачав
Вечером к нему зашёл пятидесятилетний совхозный кормач Фёдор Сухонин, крепкий, жилистый мужик, «квадрат», как его прозвали за низкий рост и широкую, как пивной бочонок, фигуру. Климов у него на днях сторговался купить «оленебой», ружьё начала нашего века со стволом, сантиметров на восемь — десять длиннее теперешних.
— Бельгийское, — говорил ему Фёдор. — Кучно, собака, бьёт, у-у! Если бы ты не был мне приятель — не отдал бы. Ни за что! Только тебе!
Говорил он правду или нет, Климова это мало интересовало, а ружьё ему нравилось. Фёдор принёс ружьё, а он поставил на стол обещанные пол-литра. Сухонин настоял, что без магарыча сделка не состоится и ружьё стрелять будет плохо.
Он выпил стопку зажмурившись, не дыша, словно выпивал с неприятным запахом лекарство. Открыв глаза, потянулся к тарелке. Похрустел жёлтым солёным огурцом. Выбросил в открытое окно скользкие твёрдые семечки.
— Нонешних-то небось и не дождёшься, — прожевав, сказал он. — Вон лето какое! Всё непогоды. Ночи холодные. Огурец тепло любит, а от холода разве что уродится.
Лицо его покраснело, а глаза заблестели.
— Новых соседей-то не видал? — спросил он, прислоняя грузное тело к стене.
— Нет, а что? — в свою очередь задал вопрос Климов.
— Да так. Дамочка тут одна приехала. — Он посмотрел на Климова. — Моих лет. Приходила к председателю сельсовета. Так, мол, и так. Дом она купила. Говорит, лето тут с внучкой буду жить. Вон наискосок дом. — Сухонин показал рукой — напротив тебя. Бабка Дуня в городе у своих… дом пустует… у них там свой участок, зачем им развалюха, вот и продали.
Климов посмотрел на дом, будто в первый раз его видел, и, подвигая тарелку с хлебом ближе к Фёдору, сказал:
— Я утром ещё заметил, что в нём поселились. Занавески повесили, вон посмотри.
Сухонин почтительно посмотрел на Климова.
— А ты глазастый, хоть и городской. Может, для компании выпьешь?
Климову выпивать не хотелось, и он снова отказался. Фёдор с сожалением взглянул на него и пожал плечами:
— Дело хозяйское. Как хошь. Неволить грех.
Климов улыбнулся про себя. Он знал, что Сухонин только внешне сожалел, а в душе был рад: больше достанется. Они посидели ещё с полчаса, поговорили о рыбалке, охоте, плохой погоде, о том, что такое холодное лето повлияет на урожай. Когда за окном стало меркнуть, Фёдор поднялся, потянулся, взял кепку, подал Климову руку.
— Пока! Пойду, пожалуй, а то хозяйка ругаться будет, и так засиделся. Ну, чтоб без промаха била, — сказал он на прощанье, кинув взгляд на прислоненное в угол ружьё.
Он ушёл, неловко нагибая голову под ветками яблонь. А Климов долго сидел за неубранным столом, глядя в окно на охваченное заревом заката небо. Он надеялся, что в доме поселится мужчина, напарник по рыбалке, а приехала женщина пятидесяти лет. Было от чего заскучать.
2
После разговора с Фёдором прошло
– Ира-а! Пора спать!
— Я ещё минуточку погуляю? — просила девочка.
— Никаких минуточек. Ты слышишь? Кому я говорю?!
С Климовым она здоровалась сухо, как, впрочем, и с остальными жителями деревни.
Однажды он шёл по улице с рыбалки. День уже кончался. Сине-серые плотные тучи отслаивались от небосвода и тяжело плыли поверх домов. Он шёл задумавшись и у дома под ветлой неожиданно столкнулся с молодой женщиной, вышедшей из-за угла изгороди. На ней была блузка из какого-то тонкого материала, пестревшая разноцветными полукольцами, расклешённая юбка, в руке — полиэтиленовая сумка. Женщина шагнула в сторону и бросила на Климова недоумевающий взглялд. Его наряд её смутил что ли? На нём была посеревшая от дождей, выгоревшая на солнце соломенная шляпа доисторических времён, серая рубашка навыпуск и синие джинсы с закатанными штанинами, причём одна выше другой. Был он босиком. В одной руке держал удочку, в другой пустую бадейку. Клёва не было, и лицо было пасмурным.
Он видел женщину всего одно мгновение, но этого было достаточно, чтобы запомнить её, особенно глаза. Они были необыкновенно большими и светились, как озерки в густых камышах, спокойные и тихие. Незнакомка прошла к дому, где жили новые обитатели, а Климов в растерянности, которую не ожидал от себя, продолжал стоять на том месте, где столкнулся с ней.
На крыльцо выбежала девочка.
— Мама приехала. Ма-а-ма-а! — радостно закричала она и повисла на шее у женщины.
Климов повернулся и медленнео зашагал к себе. Придя домой, поставил в сенях бадейку, прислонил в угол удочку и прошёл к зеркалу. Живя в деревне, он никогда не обращал внимания на свои наряды, а сегодня почему-то посмотрел на себя со стороны и засмущался, и задумался. Конец этого дня (Климов чувствовал это) не был похож на прожитые. Что-то светлое, тонкое и радостное окружило его. Он чувствовал лёгкость и приподнятость.
Вечером, не найдя покоя в доме, он вышел на улицу. Было уже поздно, но в июне и ночь, как вечер. Небо на западе светлое, звёзды еле проглядывались. На фоне неба, как вырезанные из тёмной жести отпечатывались редкие листья деревьев. На пригорки неторпопливо вползал туман. Был он тёплый и состоял из нескольких тонких слоёв.
Климов спустился к реке. Вода текла, журча на мелких местах, будто кто-то тонкими стёклышками ударял о толстые, и они звенели, но звон не уходил далеко. Вызванный к жизни, он быстро затихал и угасал.
Побродив по берегу, Климов вернулся в деревню. В доме под ветлой горел свет. За ветками яблонь светились жёлтые прямоугольники окон.
«Интересно, что она делает сейчас, — думал он, глядя на светящиеся окна. — Пьёт чай, может, или дочке чего-то рассказывает, или платьице ей гладит? А впрочем, какое до всего этого мне дело?» — поймал себя на мысли Климов и, хлопнув калиткой, пошёл в дом.
3
Эта женщина живёт в доме под ветлой уже несколько дней. Ходит с девочкой гулять на реку, в берёзовую рощу, к песчаному карьеру. Климов украдкой наблюдает за нею. У него не идёт рыбалка, не клюёт рыба. Он ложится спать очень рано, стараясь как можно быстрее приблизить следующий день, чтобы снова увидеть её.