Ожерелье королевы
Шрифт:
Графиня сделала над собой усилие и, почерпнув храбрости в улыбках, которые она заметила на всех устах, воскликнула:
— Ну что же, рискну! Скажите мне, каков будет конец Жанны де Вобернье, графини Дюбарри?
— Эшафот, сударыня, — отвечал зловещий предсказатель.
— Это шутка, не правда ли, сударь? — пробормотала графиня, устремляя на Калиостро умоляющий взор.
Но Калиостро был доведен до крайности и не заметил этого взгляда.
— А почему это должно быть шуткой? — спросил он.
— Потому, что для того, чтобы взойти на эшафот, надо убить, зарезать кого-нибудь, вообще совершить какое-нибудь преступление, а я, по всей вероятности, никогда никакого преступления не совершу. Так это шутка, не правда ли?
— Э, Боже мой, да, — сказал Калиостро, — это шутка, как и все предсказанное мною.
Графиня разразилась смехом, который опытному наблюдателю показался бы слишком громким и резким для искреннего.
— Ну, господин де Фаврас, — сказала она, — закажем себе траурные кареты.
— О, это было бы для вас бесполезно, графиня, — заметил Калиостро.
— Почему?
— Потому, что вы поедете на эшафот в повозке.
— Фи, какой ужас! — воскликнула г-жа Дюбарри. — О, страшный человек! Маршал, другой раз выбирайте себе других гостей, или вы больше не увидите меня здесь.
— Извините меня, сударыня, — сказал Калиостро. — Вы сами, как и другие, пожелали этого.
— Да, как и все другие. Но, по крайней мере, вы дадите мне время выбрать себе духовника?
— Это был бы излишний труд, графиня, — сказал Калиостро.
— Как так?
— Последний, кто взойдет на эшафот с духовником, будет…
— Будет?.. — спросили все присутствующие.
— … король Франции.
И Калиостро произнес последние слова таким глухим и зловещим голосом, что присутствующие точно почувствовали над собой дуновение смерти, оледенившее все сердца.
Несколько минут длилось молчание.
В это время Калиостро поднес к губам бокал воды, в котором прочел все эти кровавые предсказания; но, едва прикоснувшись к нему губами, он оттолкнул его с непреодолимым отвращением, точно в него была налита горечь.
В эту самую минуту глаза Калиостро остановились на Таверне.
— О! — воскликнул последний, подумав, что Калиостро хочет говорить. — Не говорите мне, что со мной будет. Я у вас этого не спрашиваю.
— Ну, а я спрашиваю о себе, — сказал Ришелье.
— Успокойтесь, господин маршал, — отвечал Калиостро, — вы, единственный из здесь находящихся, умрете в своей постели.
— Кофе, господа! — воскликнул старый маршал в восторге от предсказания. — Кофе!
Все встали.
Но, прежде чем перейти в гостиную, граф де Хага подошел к Калиостро.
— Сударь, — сказал он, — я не собираюсь бежать от своей судьбы, но скажите мне, чего мне надо остерегаться?
— Муфты, ваше величество, — отвечал Калиостро.
Граф де Хага отошел.
— А мне? — спросил Кондорсе.
— Омлета.
— Хорошо, я отказываюсь от яиц.
И он присоединился к графу.
— А мне, — спросил Фаврас, — чего нужно опасаться?
— Письма.
— Хорошо, благодарю вас.
— А мне? — спросил де Лонэ.
— Взятия Бастилии.
— О, в таком случае я спокоен.
И он отошел со смехом.
— Теперь моя очередь, сударь, — сказала графиня, дрожа всем телом.
— Вам, прелестная графиня, надо остерегаться площади Людовика XV.
— Увы, — отвечала графиня, — я уже раз заблудилась на ней и очень мучилась. В тот день я совсем потеряла голову.
— Ну, на этот раз вы опять потеряете ее, графиня, но уже не найдете снова.
Госпожа Дюбарри вскрикнула и убежала к остальным гостям.
Калиостро собирался присоединиться ко всем.
— Одну минуту, — сказал Ришелье. — Нас осталось только двое — Таверне да я, — которым вы ничего не сказали, мой милый колдун.
— Господин де Таверне просил меня ничего не говорить ему, а вы, маршал, ничего не спрашивали у меня.
— О, я опять повторяю свою просьбу! — воскликнул Таверне, умоляюще складывая руки.
— Ну вот что: чтобы доказать свою удивительную силу, не могли бы вы сказать одну вещь, которая известна только нам двоим?
— Какую? — спросил с улыбкой Калиостро.
— Зачем этот бравый Таверне приехал в Версаль, вместо того чтобы спокойно жить себе в своих прекрасных землях Мезон-Ружа, выкупленных для него королем три года назад?
— Ничего не может быть проще, господин маршал, — отвечал Калиостро. — Десять лет тому назад господин де Таверне хотел отдать свою дочь, мадемуазель Андре, королю Людовику XV, но ему это не удалось.
— О-о, — сердито проворчал Таверне.
— А теперь он хочет отдать своего сына, Филиппа де Таверне, королеве Марии Антуанетте. Спросите у него, лгу ли я?
— Клянусь честью, — сказал, весь дрожа, Таверне, — этот человек колдун, или пусть меня черт возьмет!
— О, — сказал маршал, — не поминай так неосторожно черта, старый дружище!
— Ужасно, ужасно! — бормотал Таверне.
И он повернулся, чтобы еще раз попросить Калиостро хранить молчание; но тот исчез.
— Пойдем в гостиную, Таверне, пойдем, — сказал маршал, — кофе выпьют без нас, или нам придется пить его холодным, что будет еще хуже.
И он поспешно пошел в гостиную.
Но она была пуста: ни один из гостей не нашел в себе достаточно мужества, чтобы встретиться лицом к лицу с автором таких ужасных предсказаний.
Свечи горели в канделябрах; кофе дымился в кофейнике; в камине горел огонь. И все это никому уже не было нужно.