Ожерелье королевы

Дюма-отец Александр

– Обратите внимание вот на что, красавица моя: если я пойду, то встречу его на улице или на лестнице, мы снова станем драться, а на лестнице довольно трудно двойной выпад парировать квартой или, скажем, терцией, как на диване.

– И что же?

– Или я убью сьера Босира, или он меня.

– Боже милостивый, и верно! Вот будет скандал-то!

– Лучше обойтись без скандала, поэтому я остаюсь.

– Ради всего святого, уходите! Пока он не пришел, вы можете подняться этажом выше. Он будет думать, что вы здесь,

и больше нигде искать не станет. Как только он войдет в квартиру, вы услышите, как я запираю дверь на двойной поворот ключа. Он будет здесь, а ключ я положу в карман. После этого вы уходите, мне же придется смело принять бой, чтобы выиграть время.

– Вы – прелестная девушка. До скорого свидания.

– До какого свидания?

– Сегодня ночью, если позволите.

– Как – сегодня ночью? Да вы с ума сошли!

– Нуда, сегодня ночью. Ведь сегодня бал в Опере.

– Опомнитесь, уже полночь.

– Знаю, но мне плевать.

– Но ведь нужны маскарадные костюмы.

– Если вы выиграете бой, за ними сбегает Босир.

– Вы правы, – смеясь, ответила Олива.

– А вот десять луидоров на костюмы, – тоже засмеявшись, проговорил незнакомец.

– Прощайте! Благодарю вас!

И девушка подтолкнула его к лестнице.

– Слышите, он затворяет внизу дверь, – заметил незнакомец.

– Да, щелкнул замок. Прощайте, он поднимается.

– Но если вдруг вы потерпите поражение, как я об этом узнаю?

Олива на секунду задумалась.

– У вас есть слуги? – наконец спросила она.

– Есть, я поставлю одного у вас под окном.

– Очень хорошо. Пусть он смотрит вверх, пока ему на нос не упадет записка.

– Договорились. Прощайте.

Незнакомец поднялся на следующий этаж. Все пошло, как по маслу: на лестнице было темно, а Олива, громко переговариваясь с Босиром, заглушила звук шагов своего нового союзника.

– Да поднимайтесь же, бешеный! – кричала она Босиру, который шел по лестнице, серьезно раздумывая о моральном и физическом превосходстве этого нахала, вторгшегося в чужое жилье.

Наконец Босир достиг этажа, где ждала его Олива. Вложив шпагу в ножны, он обдумывал, что скажет своей любовнице.

Олива взяла его за плечи, втолкнула в прихожую и, как и обещала, дважды повернула ключ в замке.

Спускаясь по лестнице, незнакомец услышал, что битва началась: особенно громкими, словно удары медных тарелок в оркестре, были затрещины, которые живописно, хотя и вульгарно, зовутся оплеухами. Звуки оплеух сопровождались воплями и упреками. Метал громы и молнии Босир, металл звенел в голосе Оливы. Пусть читатель простит эту скверную игру слов, но она точно выражает нашу мысль.

– Кто бы мог подумать, – удаляясь, пробормотал Босир, – что эта женщина, так напуганная приходом любовника, сумеет оказать ему столь достойное сопротивление.

Незнакомец не стал терять времени, дожидаясь, когда сцена закончится.

– Они начали столь бойко, – проговорил он, – что развязка уже не за горами.

Он завернул за угол улочки Анжу-Дофин, где его ждала поставленная задом карета.

Незнакомец что-то сказал одному из своих людей, и тот занял позицию под окном Оливы, растворившись в густом мраке небольшой аркады у стены старого дома.

С этого места, глядя на освещенные окна, он по движению силуэтов на занавесках мог судить о том, что происходит внутри.

Тени эти, двигавшиеся сперва весьма оживленно, через некоторое время успокоились. Наконец в окне остался лишь один силуэт.

20. Золото

А за занавесками происходило вот что.

Сначала Босир удивился, что дверь запирают на замок.

Затем он изумился столь громким крикам мадемуазель Оливы.

И наконец он остолбенел, войдя в комнату и не увидев там своего грозного соперника.

Последовал обыск комнаты, угрозы, призывы: человек явно где-то спрятался, значит, испугался, а раз испугался, значит, победа за Босиром.

Олива заставила его прекратить поиски и отвечать на ее вопросы.

Босир, задетый ее резкостью, тоже перешел на крик.

Олива, не чувствуя более за собою никакой вины, поскольку улика исчезла – quia corpus delicti aberat¹, как говорят юристы, – завопила так громко, что, желая ее утихомирить, Босир зажал или, вернее, попытался зажать ей рот рукой.

Но он просчитался: Олива истолковала этот жест примирения и убеждения по-своему. На его руку, летящую к ее лицу, она ответила своею рукой – не менее ловкой и проворной, чем шпага ушедшего незнакомца.

Ее рука, молниеносно сделав кварту и терцию, взвилась вверх и угодила Босиру прямо в щеку.

Босир ответил боковым ударом: его правая ладонь, прорвав оборону Оливы, с оглушительным звуком вошла в соприкосновение с правой щекой девушки, отчего та зарумянилась.

Именно эту часть беседы и услышал незнакомец, выходя из дома.

Как мы уже отмечали, подобного рода объяснения быстро ведут к развязке, однако, чтобы эта развязка не была лишена известного драматизма, к ней следует все же приготовиться.

На пощечину Босира Олива ответила весьма тяжелым и опасным метательным снарядом – фаянсовым кувшином, который Босир отразил замечательным мулине тростью; при этом было разбито несколько чашек, снесена свеча и задето плечо молодой женщины.

Придя в ярость, та бросилась на Босира и вцепилась ему в глотку. Несчастный был вынужден защищаться от взбешенной любовницы всеми доступными ему средствами.

Он порвал на ней платье. Оскорбленная Олива, горюя об утрате, выпустила из рук горло обидчика и швырнула того на середину комнаты. Он с пеной у рта вскочил на ноги.