Ожившие кошмары (сборник)
Шрифт:
Где-то на середине дороги, когда слева потянулись поля, а справа редкий лес, переднее колесо мотоцикла внезапно сильно вильнуло и лопнуло. Мотоцикл рванулся в сторону, рулём выворачивая Валерке руки, выскочил с дороги сначала на обочину, потом в траву и перевернулся. Валерку швырнуло вверх и вниз, придавило к земле, обожгло. Мотоцикл несколько раз кувыркнулся и приземлился среди деревьев точнёхонько на колеса.
Кругом валялись разбросанные вещи. Валерка поднялся на колени, ощущая, что лицо заливает кровью. Крикнул:
— Машка! Машка!
Хотя, может, и не крикнул, а прошептал, кто разберет-то?
Машу он увидел метрах в пяти от себя. Она лежала на спине, широко раскинув руки и ноги, и мелко-мелко дрожала, будто её били разряды тока. Валерка пополз к ней на коленках, потому что сил было мало, в висках болело, зубы болели тоже, а перед глазами кружилось. Но даже в таком состоянии понял, что Маша или мертвая или сильно покалеченная.
Он подполз и увидел рану у неё на шее и кусок стекла, торчащий под ключицей. Маша смотрела слепо и мёртво на небо, а дрожать уже почти прекратила. Крови было немного, она смешивалась с коричневой землей, вывернутой наизнанку под колесами мотоцикла.
Не соображая, поддавшись эмоциям, Валерка обнял Машу и лежал так некоторое время, пачкаясь в крови. В голове мелькало разное, безумное. Но одна мысль была ясная: путь к спасению. Валерка понял, что нужно делать и, наверное, впервые в жизни решился на серьёзный поступок.
Удивительно, но ни одна машина не проехала за то время, пока Валерка тащил тело Маши к мотоциклу и загружал в коляску. Маша была невысокая, хрупкая, уместить её внутрь целиком не составило труда, а когда сверху легла брезентовая накидка, то и незаметно стало, что кто-то там вообще есть.
Валерка выкатил мотоцикл обратно на дорогу, осмотрел. Переднее колесо лопнуло, но хотя бы не погнулось. Менять на запаску времени не было, поэтому Валерка, как мог, поехал — неторопливо, крепко держа руль. Убил колесо в хлам, но докатил до дома и уже внутри осторожно перенёс мертвое тело.
А вот тут уже стал торопиться. Прежде всего нашел ключи от родительского дома — они лежали в тумбочке под телевизором, аккуратно завернутые в платок. Ключи были как новенькие, хотя Валерка ни разу их не доставал много лет.
Потом побежал узкими улочками к дому, стараясь, что никто не заметил. Перебрался через забор в том месте, где особенно густо разрослись кусты сирени. Заросшие тропинки во дворе едва проглядывались, под ногами мягко пружинила трава. У Валерки точно так же запружинило в голове от волнения.
Брат запрещал соваться сюда. Под страхом смерти. Потому что он побывал в подвале, был спасен родителями и с тех пор изменился неузнаваемо. Не внешне, а внутренне.
Валерка понял с детства, не дурак, и побаивался нового «внутреннего» брата, подвал и родителей, а потом и то, что стало происходить с братом после родительской гибели.
Как же не бояться, когда спишь в одной детской с человеком, который видит призраков. Как в кино. Кричит. Просит вернуть ему душу. А однажды брат встал среди ночи, пошёл на кухню и вернулся в комнату с ножом. Сел у окна, скрестив ноги.
«Кого ждешь?»
«Мертвецов»
Глаза брата были закрыты, но он не спал. Ладони крепко обхватили рукоять. Не дождался, хотя перепугал родителей здорово.
…Валерка за много лет почти забыл о своём страхе. Но сейчас вспомнил и испугался ещё сильнее. Хотя ноги сами несли по траве, по щербатым и разбитым бетонным плитам тропинки, сознанием Валерка хотел оказаться далеко отсюда.
Но не мог отказаться от мысли, что Машу можно спасти.
Он остановился перед кирпичной кладкой с деревянной дверью. Это был вход в подвал. Ручку давно отломали, а кривые гвозди, её когда-то держащие, проржавели.
Руки тряслись.
Валерка не был здесь пятнадцать лет. Сторонился, забывал, следовал заветам старшего брата. Возвращаться в прошлое не всегда легко и приятно. Иногда — страшно. Но нужно.
Дверь отворилась со скрипом, разрывая паутину. Посыпалась пыль, сгнившие опилки.
Валерка и ощущал себя безумцем, когда спускался по ступенькам. Левой рукой держался за стену. Сначала она была тёплая и шершавая, а потом постепенно стала холодной и гладкой. Бетон под ногами сменился поскрипывающими досками.
Темнота обступила незаметно и вязко, Валерка не знал, что так вообще бывает. Вот свет остался сзади, превратился сначала в белое пятнышко, потом исчез, а вместе с ним свет исчез и из самого Валерки. Старший брат предупреждал — это первая плата за спуск в подвал. Пока ещё можно было вернуться, сбежать, но он не остановился, а продолжал спускаться.
Один шаг, второй, третий. Уши заложило.
Безнадежность.
Четвертый, пятый шаг. Темнота заполняла пустоты внутри.
Шестой шаг, восьмой. Он спустился в подвал.
— И что ты оттуда взял? — спросил Свиридов негромко.
Валерка, успевший за время рассказа, выпить четыре стопки и выкурить штук пять сигарет, пьяно кивнул головой в угол. На табурете лежал аккуратно сложенный клетчатый плед.
— Ага, — сказал Свиридов. — Как понял, что именно он нужен?
— Как понял, как понял… Никак. Я от страха чуть с ума не сошел. Соображал плохо, знаешь. Схватил, что первое под руку попалось, и обратно. Уже когда выскочил на улицу, разобрал, что плед. Ну, думаю, знак.
— Укрыл её, значит?
— Что ещё с пледом делать? Конечно.
…Под пледом мертвая Маша пролежала ночь, до утра. Валерка прикорнул рядышком, а когда проснулся, увидел, что вот она села — не моргает, почти не шевелится. Плед сполз ей на ноги.
Дотронулся. Ледяная. Дыхания нет. Сердцебиения тоже. Как и души, наверное…