Паблисити Эджэнт
Шрифт:
– Если честно нет. Я думаю потому папа вам, то есть тебе два процента и ос-тавил, что бы ты занял его кресло и руководил агентством. А мы с Марьяной не сможем без твоих двух процентов ничего кардинально поменять, если не объединимся конечно, что в ближайшее время вряд ли будет возможно.
– Ну да. И давно это завещание составлено?
– Давно, где-то года два назад.
– Я почувствовал, как во мне закипает злость, вовремя этот чёрт ласты склеил, ох вовремя. Я натянул так и не очищенный плащ, проверил карманы и приуныл.
– Лида, денег в долг не дадите?
– Конечно, - с готовностью вскочила сестричка - сколько вам?
– Тысячи три.
–
– Как так? У тебя же счёт с немалой суммой денег в банке лежит.
– Я смогу им пользоваться, когда мне исполнится двадцать один год.
– А, ладно. Пока Лида, ещё увидимся.
– Погодите, возьмите хотя бы тысячу.
– Спасибо.
– А вы куда сейчас?
– Хм, в Могилку. Как-то это не хорошо звучит.
– Пожалуйста, будьте осторожны.
– Всенепременно Лида.
Я заехал к Клавке, взял ещё денег, взял запасные ключи от квартиры, вы-слушал всё, что она думает о ранних визитёрах, достойно ответил на это из-вестной фразой из мультфильма, на счёт гостей и утра и свалил к себе домой, наплевав на всё и на всех. На Ялдыгу с его ночным налётом на "Скрипичный Ключ", который я, кстати, уже пропустил, эх, не ломанулся бы колдун туда один, в лихой кавалерийской атаке, а то боюсь с Борудом ему в одиночку не справиться.
На доктора с его Могилкой и возможным ответом на интересующий меня вопрос о противоядии, на Мусатина с его залётом, на лепшего моего друга Петьку Пархалина, которому я пообещал..., а что я ему пообещал? Ах да, по-обещал. Да плевать, всё, что я хотел, так это жрать и спать, потому и уснул на диване с котлетой в зубах, а проснулся от того, что кто-то у меня эту котлету из зубов вырывал самым наглым образом, а я естественно не отдавал.
Не открывая глаз я отмахнулся от котлетного вора и лишь потом подумал, кто бы это мог быть? Да ещё в запертой изнутри квартире? У Клавдии ключей не осталось, я забрал последние, а других комплектов в природе не существует, если только не воспользовались теми ключами, что подрезали у меня на остановке, когда я счастливо пускал там слюни, являя собой образец настоящего пофигиста-идиота, потерявшего смысл жизни. И если это так, то мне надо просыпаться и как можно скорее.
Я оторвал свой чугунный котёл от дивана и приняв хоть и сидячее, но всё же мало-мальски вертикальное положение, усилием воли разлепил свинцовые веки, напротив, в кресле замаячила опостылевшая рожа Ялдыги жующего половину моей котлеты.
– Ты куда провалился курвин сын, мы же договорились, а?
– Га-а-а.
– Схватился я за горло, оно так пересохло, что от любой произнесён-ной буквы начинало немилосердно саднить.
– Чего га!? Чего ты мне гакаешь, алкаш ты одиночка!?
– Я от возмущения снова было раскрыл рот, но вовремя спохватился. Уже на кухне, выпив подряд два стакана воды из графина, и зацепив ещё одну котлету из холодильника, я тихонько испробовал свой речевой аппарат, и раскрыл рот от удивления, персиковое дерево дало таки свои плоды. В густой листве двухметрового чуда сияли десятки маленьких солнышек, вокруг которых вились удивительные, разноцветные маленькие пташки и слышалось, правда, совсем тихо, где-то на грани восприятия звука, очень красивое пение.
– Эй, ну где ты там?! Опохмеляешься что ли?
– Вывел меня из состояния ти-хой радости резкий голос Ялдыги. Я тряхнул головой и вернулся в зал поти-хоньку про себя офигевая от такого поворота.
– Это кто тут алкаш?
– Задал я вопрос, но Ялдыгу это уже не интересовало, теперь он разглядывал обстановку.
– А ничего так квартирка, сразу видно интеллигентская кость, профессорская кровь.
– Твой дом тоже не образец среднестатистического гражданина Российской Федерации.
– Хо-хо, ещё и репродукция Моне.
– Ага, репродукция.
– Давай заканчивай экскурсию и говори чего пришёл.
– Да я как бы уже сказал.
– А, ну да. Так значит, ты там был.
– Ну как сказать, и да, и нет.
– Михалыч снова уселся в кресло.
– Ждал я тебя, ждал и, не дождавшись, поехал глянуть, что там за вертеп устроили эти сек-танты, и ты знаешь..., не нашёл.
– Дом рядом со Строгановской церковью не нашёл?
– Как не найти, конечно нашёл, но он действительно лет десять как на рес-таврацию закрыт. У здания горы мусора, нет окон, нет дверей, в самом доме бомжи отхожее место устроили, половины крыши нет, всё гнилое, мрак ко-роче и ужас. Как вы там с покойным Протасовым чайную лавку откапали, понятия не имею, наркотиками вроде не баловались.
– Может нас побаловали?
– Может, но тогда вопрос, кто, когда, где и в каком виде вам зелье подсыпал? Вспоминай, давай, с кем в тот день разговаривал?
– Ну, - я энергично включился в мысленный процесс, но тут же застопорился - а я как-то не уверен.
– В чём ты не уверен?
– В тот день я заехал в офис, поболтал с Эллочкой, с Гешей, Мефистофель мне в курилке попался, потом....
– Что за Мефистофель?
– Да актёр один из драматического, в рекламе похоронного агентства у нас снимался, образ у него такой..., демонический.
– А может это он?
– Ага, а актёры рекламирующие чистящие средства все как один болеют об-сессивно-компульсивным расстройством? Бред Михалыч. Потом я в тот день переговорил с массой людей, с кем-то кофе попил, с кем-то чай, с иными просто потрепался, у кого-то сигаретку стрельнул, хотя и не курю, да мало ли.
– Тогда вспомни, кто в тот день говорил и с тобой и Протасовым.
– Да не может быть такого, эту контору сам Парасоль пробивал, а кто он, ты и сам знаешь. Правда, когда он меня в больнице навещал, то жаловался, что не ничего не знает о хозяине "Скрипичного Ключа", но ему достаточно из-вестно о самой фирме, "что бы не ожидать осложнений с этой стороны". Вот, почти дословно.
– Парасоль говоришь. И где этот юридический деятель теперь?
– Я напряг из-вилины а..., в самом деле, куда он подевался? Он же так настаивал, что бы я не лез не в своё дело, а теперь, когда я таки влез, он молчит и даже не спе-шит отчитать меня за излишнюю инициативу. Не порядок.
– Интересный вопрос.
– Открыв крышку старого секретера, и достав оттуда не менее старую адресную книгу, я углубился в её недра на поиски телефона Давида Хананьявича. Как бы вам так сказать, что бы вы не подумали, про всех Репиных, что они, то есть мы, совсем того, категорически с головой не дружим. Книга реально старая, она действительно ровесница секретера сде-ланного ещё до революции тысяча девятьсот семнадцатого года, именуемой ещё Великой Октябрьской. Просто четыре поколения моих предков вносили в книгу сначала адреса своих друзей и знакомых, а когда с течением лет появились телефоны, то и их номера, получилась своего рода такая книга-биография если так можно выразиться. Я конечно уже не знаю кто такие были мадам и месье Лажьен, купец третьей гильдии Прохоров или штабс-капитан Зодчий Николай Павлович проживавший в Почайнском овраге, но моя матушка знает.