Падди Кларк в школе и дома

Дойл Родди

— Видишь, у него волосы в носу. Считай. В одной ноздре пять, а в другой семь…

И вот так с утра до вечера. Потом я сообразил, что, раз Дэвид Герахти ни разу не вляпался со своей трепотнёй, значит и я, его сосед по парте, не вляпаюсь. Сел я за парту ровно и сам себя развлекал.

— А в жопе у него семнадцать волосин. По пять в три ряда и две сверху. Его жена их расчёсывает gach maidin [22] .

С утра до вечера.

Он разрешил мне пройтись на костылях. Сразу руки затряслись, а потом выпрямить их не мог, локти болели. Да, это не то, что металлические подпорки, с которыми ходишь, если ногу сломаешь. Старинные, деревянные, обитые кожей, как у парнишки, нарисованного

на кружке для пожертвований в пользу больных полиомиелитом. Такие костыли по росту не подберешь. Руки у Дэвида Герахти были не слабее, чем ноги. Иногда хотелось опять посидеть с Дэвидом Герахти, но я всегда радовался, что с ним не сижу.

22

Каждое утро (ирл.)

Шон Уэлан носил очки. Хранил их в чёрном очечнике, который клал на парту, над канавкой для ручек и карандашей. Стоило Хенно приблизиться к доске, как Шон Уэлан брал очечник и успевал надеть очки, когда учитель начинал писать. Хенно отходил от доски, и Шон Уэлан тут же снимал очки и убирал обратно. Учитель опять пишет — Шон опять надевает очки. Я отвлёкся от Хенно и стал смотреть на Шона Уэлана. Где Хенно, легко было догадаться по движению руки Шона Уэлана. Крадётся к очечнику, замирает, возвращается обратно; опять к очечнику, берёт, раскрывает, достаёт очки, надевает на нос. Снимает, свешивает руки по швам. Сейчас снова полезет в очечник, тем более Хенно замолк. Я уставился на Шона Уэлана в ожидании сигнала, но тот вперил стеклянный взгляд в затылок Томасу Брэдшоу. Слегка покосился в мою сторону. Тут Хенно как мне врежет! Прямо по затылку. Шон Уэлан аж подпрыгнул. Это было последнее, что я видел, прежде чем нырнуть рожей в парту и зажмуриться в ожидании добавки.

— Подъём, подъём, мистер Кларк!

Класс загоготал, как по команде, и утих, как по команде.

Ладонь у Хенно была твёрдая, как доска. Схлопочет у меня Шон Уэлан! Это он виноват. Свистну у него очечник, сломаю. И очки сломаю. У Шона Уэлана были бурые жёсткие волосы. Они росли торчком, но кто-то, скорее всего, заботливая маманя, зачёсывал их набок. Не макушка, а холма верхушка. Ему, очкарику, отомстить — раз плюнуть. Сдачи не даст. Он у меня схлопочет. Вид у него совершенно не грозный.

Как Чарлз Ливи.

Чарлз Ливи носил голубые сандалии-«мыльницы». Мы посмеивались над сандалиями, но с опаской. В первый учебный день он явился в школу с пустыми руками. А когда Хенно поинтересовался, почему это новичок без ранца, ничего не ответил. Только выразительно уставился на свой рукав, продранный у локтя. Не стыдился, не смущался. А прореха была здоровая, рубашку видать. Чарлз Ливи стригся очень коротко и ровно. Снова и снова он вытягивал шею и делал такое движение головой, точно отбивает футбольный мяч, даже не глядя на него. И пристально посмотрел мне в глаза. Я не отвёл взгляда, но меня обдало жаром ужаса.

— Ирландские книги. Leabhair Gaeilge [23] . Страница… Какая, вы полагаете, страница, мистер Граймс?

— Первая, сэр.

— Правильно.

— A h-aon, [24] сэр.

— Благодарю вас, мистер Граймс. Sambo san Afraic [25] . Вот Самбо плывёт в каноэ.

Мы посмеялись тихонько — уж очень забавно он выговорил «каноэ». Под названием рассказа была красно-чёрная картинка с белым небом. Чёрный мальчик без рубахи плывёт в красном каноэ среди чёрных джунглей. Я огляделся. Лайам и Чарлз Ливи читали по одной книге, прижимая страницы рукой, чтобы она не закрывалась. Чарлз Ливи обождал, пока Лайам дочитает, потом ссутулился над книгой сам. А вот у Шона Уэлана собственный учебник, заботливо обёрнутый в обои. Читая, он снимал очки.

23

Книги

на ирландском языке (ирл.)

24

Первая (ирл.)

25

Самбо в Африке (ирл.)

В одиннадцать часов, на малой перемене мы строились в линейку. Я оттеснил Шона Уэлана и пролез вперёд него.

— Смотри, куда прёшь!

Шон Уэлан не издал ни звука, не шевельнулся. Казалось, он непреклонно отводит от меня глаза; я прямо обрадовался и стал проталкиваться к Кевину.

— Этот Уэлан получит у меня, — шепнул я другу. Он ответил:

— Да-да, несомненно.

Я удивился и даже немного расстроился.

— Получит! Как пить дать, получит. Он меня толкнул.

Теперь драки было не избежать. Я оглянулся на Шона Уэлана. Тот неподвижно уставился сквозь меня куда-то в угол.

Как покойник.

Драка застала меня врасплох. Я как раз хотел как-нибудь отмазаться, но Кевин толкнул меня прямо на Шона Уэлана, — за воротами, через дорогу, на свежевскопанном поле — а тот встретил меня локтем, нарочно или просто так получилось, но не только я его двинул, но и он меня. В общем, здорово я удивился. Я сжал кулаки и стал водить ими как боксёр, но не оставалось времени подготовиться, вспомнить правильный удар. Я промешкал. Шон Уэлан врезал мне башкой в подбородок, аж зубы лязгнули. Я увернулся от его хватки и пнул его: занёс левую ногу и с оттяжкой пнул. Шон Уэлан старался сбить меня с ног, но я вовремя отступил на шаг и не растянулся. Шон Уэлан отступал, парни, стоявшие сзади, пропускали его, потому что я хотел его лягнуть. И ведь лягнул. Удачно лягнул, аж выше колена. Шон Уэлан с хрипом упал навзничь, будто ног лишился. Победа; убил я его. Тут неплохо было бы схватить за волосы и ударить лицом об колени. Раньше этот приём мне не удавался, только однажды с Синдбадом. Мелкого, впрочем, достаточно было пригнуть головой пониже: он тут же поднимал крик, и пинать его в лицо становилось жалко и стыдно. Дёрнуть за волосы я мог, а ногой в рожу — никак. Эх, Шон Уэлан не Синдбад, а то сграбастал бы я его за дурацкие космы…

И нежданно-негаданно я скорчился от адской боли. Меня пнули в левое бедро и наступили на ногу, на самые кончики пальцев. Шон Уэлан стоит спереди. Я соображал туго, но всё-таки…

Это Чарлз Ливи ударил меня ногой.

Крики «ура» затихли. Дело принимало серьёзный оборот. Мне приспичило в туалет. Пальцы ныли, как отмороженные. Шон Уэлан уже стоял в толпе и наблюдал. Я кое-как притворился, что ещё дерусь.

И снова Чарлз Ливи двинул меня ногой.

Никто не прыгал и не галдел, никто вообще не шевельнулся. Все всё понимали. Ожидался бой, какого раньше не видывали. Кровь, выбитые зубы, разорванная одежда. Переломы. Драка без правил.

Терпение моё иссякло. Лучше бы я не пинал Шона Уэлана! Потому что справиться с его другом Чарлзом Ливи сил не имел. Я поскольку ничего поделать было нельзя, оставалось только ничего не делать.

Он занёс ногу.

— Эй, вы! Нечего тут!

Это прикрикнул один из рабочих. Он сидел на стене и клал кирпич. Некоторые убежали, только заметив его, и остановились поодаль: посмотреть, что дальше будет.

— Не хрен ногами пинаться, — сказал рабочий, — разве это драка?

У него было громадное пузо. Я сразу вспомнил этого рабочего: это его мы дразнили в июне, а он за нами гонялся.

— Не хрен пинаться! — повторил рабочий.

Кевин стоял от него дальше, чем я:

— Не твоё собачье дело, толстобрюхий.

И мы драпанули. Просто блеск! Я бежал, чуть не плача. Слышно было, как учебники-тетрадки колтыхаются в ранце, хлопают по спине. Точно конский галоп. Я спасён. Как больно было смеяться! Пошли медленней, только когда выбежали на новую дорогу.

И ведь никто не вступился, когда Чарлз Ливи меня убивал! Сама фраза казалась бессмысленной, и я долго повторял её про себя, чтобы привыкнуть. Чтобы она получила смысл. Спокойно ждали, чем закончится. Стояли и глазели. Кевин стоял рядом с Шоном Уэланом, тоже глазел.