Падение Левиафана

Кори Джеймс С. А.

К своему удивлению, Наоми рассмеялась. Улыбка Амоса стала, возможно, на градус искреннее.

"Я думаю, ты прав", - сказала она. "А если нет, то кто-нибудь наймет буксир, чтобы придать ему немного бокового импульса. Ничто из того, к чему могут прикоснуться люди, не остается неизменным".

"А-чертовы-люди. А что насчет вас, босс? Что вы думаете обо всем этом дерьме?"

Он имел в виду: "Ты в порядке? Ты потерял Джима. Вы потеряли Алекса. Вы потеряли свой корабль. Ты в состоянии жить с этим? И ответ был, что да. Но она не была готова сказать это вслух, поэтому

вместо этого она ответила на другой вопрос.

"Я думаю, нам повезло. Я думаю, что мы были одной маленькой системой в огромной, недосягаемой вселенной, которая всегда была на грани саморазрушения, и теперь у нас есть тринадцать сотен шансов понять, как жить друг с другом. Как быть нежными друг с другом. Как сделать все правильно. Это лучшие шансы, чем были у нас".

"Даже если у кого-то получится, все равно. Мы никогда не узнаем. Чужие дороги исчезли. Теперь есть только мы".

Кольцо заиграло на экране, и она посмотрела на звезды. Миллиарды, миллиарды, миллиарды звезд, и лишь крошечная часть, на которой были другие люди, смотрела на нее.

"Звезды все еще там", - сказала она. "Мы найдем свой собственный путь к ним".

Эпилог: Лингвист

Маррел ожидал, что реинтеграция будет болезненной, но это было не так. Это не было похоже ни на что. У него даже не было ощущения пробуждения ото сна, что, если подумать, не должно было удивлять, ведь он не засыпал. Но почему-то он все равно был удивлен.

Он забрался в свою транзитную капсулу на командной палубе "Мусафира" вместе со всеми остальными, смотрел, как таймер обратного отсчета на армированной кристаллической стене перед ним дошел до нуля, а затем сменился на 31:11:43:27, как будто это было число, естественно следующее за нулем.

Тридцать один день, одиннадцать часов, сорок три минуты и двадцать семь секунд прошло для его родного мира, пока Маррел и еще двадцать девять душ на борту "Мусафира" существовали лишь как энергия и намерение, скользящие по мембране между вселенными. Тридцать один день, пока они исчезали и вновь появлялись в месте назначения, почти в 3800 световых годах от дома. Они долго задерживали дыхание, проплывая сквозь космическую пену и вновь появляясь в другом месте океана.

"Yinvisa Merrel isme dorasil. Yi ie dovra?" - спросила его капсула своим тщательно нейтральным голосом.

"Каан Инглиз", - ответил Маррел. "Ta-Connia atze a en-callase, per." Общий английский. Послелаконийская экспансия, до коллапса, пожалуйста.

"Ты здоров?" - повторила капсула.

"Я в порядке".

"Транзит с Добридомова прошел успешно", - сообщила ему капсула. "Добро пожаловать на Сол. В настоящее время "Мусафир" находится в двадцати четырех днях пути от места назначения при наилучшей скорости".

"Если бы транзит был неудачным, - спросил Маррел, - мы бы существовали?"

"Теоретически возможна реинтеграция в неожиданном месте назначения, хотя статистически это маловероятно".

"Могу я посмотреть отчет о контакте, пожалуйста?"

Мусафир

сел на небольшой холм на расстоянии от древнего города. Пустота пространства вокруг Земли была жуткой. Как будто входишь в гробницу. Это был прародительский дом всех Тридцати Миров, и все же вокруг его системы было меньше строений, чем при любом контакте до этого. Не то чтобы их не было. Места установки оружия были замаскированы, но не настолько хорошо, чтобы мусафиры их не заметили. Скрытые корабли, которые они обнаружили, почти наверняка были не единственными кораблями. Повсюду ощущалась угроза.

Дипломатическая команда осталась на корабле, но наблюдала и слушала, как Маррел спустился по трапу на травянистое поле, простиравшееся во все стороны, и глубоко вдохнул воздух, в котором родилось человечество. На корабле ему выдали профилактические препараты, чтобы местная пыльца не вызвала аллергической реакции. Если ничего другого не останется, Маррел сможет рассказать об этом своим будущим внукам. Он стоял на траве Земли. Он дышал ее воздухом.

Группа, пришедшая за ним, стояла на некотором расстоянии. Многие из них несли очевидное оружие. Маррел не был уверен, были ли они почетным караулом, ожидавшим его приближения, или ударной группой, готовой напасть на него и попытаться захватить корабль. Он возился с указателем цели в руке. Если понадобится, корабль может превратить поле перед ним в расплавленное озеро. Он молился, чтобы этого не случилось.

От узла отделилась одинокая фигура и длинными, неторопливыми шагами направилась в его сторону. Она была высокой, но Маррел ожидал этого. На Добридомове гравитация была немного тяжелее, чем на Земле, и средний рост был немного меньше. Фигура была широкой и толстокожей, с эбеновой кожей и широкой безволосой головой. По мере приближения цвет кожи становился все менее похожим на естественный и более - на искусственный пигмент. Маррел подумал, не популярны ли здесь татуировки на всем теле или косметика. Возможно, это какой-то знак касты.

Фигура остановилась в нескольких метрах от них и стала ждать. Вблизи она казалась мужской.

"Меня зовут Маррел Имвик, из системы Добридомова", - сказал он на древнекитайском языке. Он был готов повторить сообщение на дюжине разных древних языков, пока один из них не будет распознан. "Я лингвист, я здесь для того, чтобы установить протоколы связи, чтобы наша дипломатическая группа могла начать диалог".

"У вас есть английский?" - сказал мужчина с идеальной интонацией, предшествующей коллапсу.

"Да", - сказал Маррел, ошеломленный. "Да, знаю".

"Хорошо, потому что мой китайский довольно сомнителен. Я нормально говорю на белтере, но, держу пари, вы, ребята, его забыли".

"Я знаю, что такое белтер", - сказал Маррел, взволнованный мыслью о том, что этот человек говорит на диалекте, который тысячу лет считался мертвым.

"Круто", - ответил мужчина. "Итак, это было тяжелое тысячелетие. Мы начинаем приходить в себя, и я делаю все возможное, чтобы помочь в этом, но дело продвигается медленно".