Падение Левиафана
Шрифт:
"В одиночку это сделать труднее", - сказал Миллер.
"Ты можешь помочь".
И ощущение изменилось, как будто их действительно было двое, а не просто иллюзия, созданная из воспоминаний в умирающем теле. Толстая, склизкая оболочка того, что находилось за воротами, корчилась и сопротивлялась, преодолевая волю Холдена, пытаясь найти еще один способ положить конец вторжению.
"Просто дай мне немного времени, мать твою", - сказал Холден, но если враг и мог его слышать, он его игнорировал. Холден удвоил усилия, и медленно, неохотно, невидимое щупальце втянулось в собственную вселенную, оставив его измученным и обессиленным.
Если бы атака повторилась, он не смог бы ее остановить.
"Ты оставил все на поле", - сказал Миллер. "Что бы это ни значило".
"Футбол".
"Что?"
"Это футбол".
"О", - сказал Миллер и почесал шею. "Да, это имеет смысл".
Росинант" прошел через ворота Ньивестада. Два других корабля прошли к Солу. В кольцевом пространстве в живых остались только Холден и "Сокол". Он чувствовал Наоми на корабле. И Амоса. Его настоящее тело дрожало и плакало, и он делал все возможное, чтобы не обращать на это внимания.
"Забавно", - сказал Миллер. "Ты здесь, чтобы сделать это".
"Да, это уморительно".
"Вообще-то да, умник. Мистер "сделай так, чтобы у всех был голос". Борись против всех, кто принимает решения за других людей. Вся твоя гребаная жизнь была такой. А теперь ты здесь. Эти системы колоний еще не пропечены. Многие из них зависят от торговли. Мы делаем это, и некоторые из них не выживут".
"Я знаю."
Темные штуки сдвинулись, сжались. Они совсем не устали. Холден чувствовал их голод и не знал, настоящий ли он, или это просто то, что он спроецировал на них. Сокол" приближался к вратам Сол. С каждой секундой он двигался быстрее, чем за секунду до этого. Он падал в сторону безопасности и удалялся от него быстрее, чем если бы просто падал. Иди, подумал он. Пожалуйста, будь в безопасности. Кольца пели свои песни в свете. Синий осадок в его венах пощипывал его, менял, предлагал способы, которыми он мог жить, распространяться и познавать.
"Не поймите меня неправильно. Мой анализ ситуации во многом похож на твой. Но ты должен увидеть в этом иронию. Все то дерьмо, которое ты мне рассказывал о том, что надо дать людям всю информацию и верить, что они поступят правильно? Большинство из этих ублюдков не узнают, что произошло. Это решение ты принимаешь за всю человеческую расу".
"Есть ли причина, по которой вы так ко мне пристаете?"
Выражение лица Миллера стало суровым и печальным. "Я пытаюсь не дать тебе заснуть, старина. Ты дрейфуешь".
Холден понял, что это правда. Он сделал над собой усилие, чтобы собрать мысли воедино. Сокол" приближался к воротам Сол. Уже не минуты. Меньше.
"Я абсолютно верю, что в людях больше хорошего, чем плохого", - сказал он. "Все войны, вся жестокость, все насилие... Я не отворачиваюсь от всего этого, и я все еще думаю, что есть что-то прекрасное в том, чтобы быть тем, кто мы есть. История пропитана кровью. Будущее, вероятно, тоже будет таким. Но на каждое злодеяние приходится тысяча маленьких добрых дел, которые никто не заметил. Сотня людей, которые всю жизнь любили и заботились друг о друге. Несколько мгновений настоящей благодати. Может быть, в нас всего лишь чуть больше хорошего, чем плохого, но...".
Сокол прошел через врата Сола. В кольцевом пространстве не осталось ничего, кроме него.
"И все же, - сказал Миллер, - мы собираемся обречь миллионы людей на медленную смерть. Это просто правда. Ты уверен, что дело, которое ты собираешься сделать, правильное?"
"Я ни черта не понимаю", - сказал Холден, а потом все равно сделал это.
На мгновение произошел выброс энергии, сравнимый разве что с зарождением Вселенной. Там не было никого, кто мог бы это увидеть.
Кольцевые врата потускнели. Сначала исчезла его недавняя яркость, а затем искажение в его центре... потускнело. Там, где раньше была тайна и чудо, врата в галактику, теперь были лишь далекие звезды в обрамлении тусклой металлической петли в тысячу километров в поперечнике.
А потом он упал.
Сокол" находился на довольно щадящем режиме сгорания на треть g, который через несколько недель должен был доставить его к Ганимеду, и весь персонал - самые яркие умы разрушенной империи - наблюдал за смертью кольцевых врат, измерял их, собирал данные с трупа. Наоми, сидя одна на камбузе с кружкой чая, просто наблюдала за этим. Десятилетиями он стоял на месте, один из самых далеких объектов Солнечной системы. Он не вращался по орбите. Она не двигалась. Теперь она слегка покачивалась, притягиваясь к Солнцу, как и все остальное. Чудо закончилось.
Ее очередь сообщений была похожа на пожарный шланг. Контакты из метро, репортеры из сотни различных изданий, политики, чиновники Транспортного союза и местные органы управления движением. Все хотели поговорить с ней, и как бы они это ни формулировали, все они хотели получить ответы на одни и те же вопросы. Что это значит? Что теперь будет?
Она не ответила ни на один из них.
Экипаж корабля приходил и уходил. Некоторые были ранены, как и она. Некоторые были ранены менее заметно. Некоторых она узнала. Прошла почти вся смена, прежде чем появился Амос. Его широкая, вальяжная походка была так же знакома, как и ее собственный голос. Ей хотелось верить, что это действительно он, что ее старый друг действительно выжил в Лаконии, а не просто стал сырьем для инопланетной машины. Она улыбнулась и подняла лампу.
"Привет, босс", - сказал Амос. "Как ты держишься?"
Немного странно", - сказала она. "Как Тереза?"
Амос подошел к автомату и нахмурился, глядя на незнакомое меню управления. "Она пережила лучшие дни. Что бы ни случилось на той станции, это здорово ее подкосило. Думаю, она очень надеялась, что вернет своего отца". Он нашел нужное меню и удовлетворенно хмыкнул. "Похоже, они со Спарклз поладили. Я думаю, что Крошка немного ревнует. Думаю, он хочет быть лучшим другом Тайни. Есть какая-то динамика между братом и сестрой. Все наладится".
На камбузе звякнула и забулькала маленькая серебряная трубочка. Амос откупорил ее, перевернул и сел напротив нее. Его мягкая улыбка могла означать что угодно. Он посмотрел на терминал руки Наоми. Кувыркающееся кольцо.
"Файез говорит, что оно упадет на солнце", - сказал Амос. "Говорит, что даже здесь, у него недостаточно боковой поверхности для орбиты. Просто бум, прямо в огненный шар".
"Ты думаешь, это правда?"
Амос пожал плечами. "Я думаю, что кучка независимых подрядчиков будет добывать это дерьмо до того, как оно попадет в Пояс. Им повезет, если в короне останется хоть горстка пыли".