Падение Левиафана
Шрифт:
"Если это то, что происходит", - сказал он, обдумывая каждое слово, когда произносил его. "Если это и есть выбор последнего места, где ты будешь... Я знаю, я был беспокойным парнем, но Кит сейчас в системе Ньивестад со своей женой и их маленьким сыном. А я не молод. Если, с одной стороны, нет шансов, что я когда-нибудь увижу их снова, а с другой - я могу найти работу и отправлять сообщения и переезжать пару раз в год? Я не знаю, смогу ли я вернуться в Сол. Моей семьи там нет".
Его последние слова могли показаться жестокими, но он не знал, как еще это сказать. Наоми была семьей, и Джим был семьей. И Амос. Даже Тереза и ее старая собака, немного. Он отвел взгляд, боясь увидеть боль в глазах Наоми.
"Если бы это был Филип", - сказала она, - "я бы пошла туда, где он был".
"Мне жаль".
"Ты прекрасный человек". Она снова повернулась к своему компу, и через мгновение Эльви была там. "Планы изменились. Я должна отправить Роси в другое место. Мы с Амосом можем сесть на попутку?"
"Конечно."
"У нас есть собака".
"Это делает его наименее проблемным пассажиром за последние годы".
Наоми отключила связь и установила другую.
"Как дела, босс?" спросил Амос.
"Не тяните с мостика на "Сокол". Приведи "Роси" в порядок, забери все, что хочешь оставить, и займи причал на "Соколе". И вещи Маскрата тоже".
Алекс наклонился вперед, ища подходящее объяснение. Правильного извинения.
"Алекс собирается пообщаться со своим ребенком?" спросил Амос.
"Да", - сказала Наоми.
"Дело не в том, что я не люблю вас, ребята", - сказал Алекс.
"Конечно, неважно", - весело согласился Амос. "Если меня не будет на борту, чтобы устранять утечки, я хочу изменить некоторые приоритеты ремонта".
"Действуйте по своему усмотрению", - сказала Наоми и отключила связь. Она потянулась, сжала руку Алекса один раз и отпустила ее. "Приступай к работе над предполетной подготовкой. У нас тут нехватка времени".
Через тридцать минут они были у шлюза. У Наоми под мышкой была небольшая сумка. У Амоса была бутылка спиртного и часть кушетки, сделанной по заказу Маскрата. Остальное уже было перенесено на "Сокол". Собака, парящая между ними с развевающимся хвостом, казалась самой озабоченной из них, перебегая от одного к другому широкими, влажными карими глазами. Трудно было поверить, что после всех лет, проведенных на Роси, всех жизней, которые они прожили вместе, будет так просто собрать все и упаковать. И все же, они были там.
Двери внутреннего шлюза были открыты, и контрольная панель сообщала, что мостик находится под давлением. Алекс схватился за поручень и отпустил его, хотя он не дрейфовал. Это ошибка, подумал он. Мы не должны были этого делать. Я ошибся.
Потом он подумал о Ките, о том, что больше никогда не увидит его и не услышит его голос, и промолчал.
"Я оставил список в инженерном отделе", - сказал Амос. "Это все вещи, которые вам действительно нужно починить в ближайшее время. Я имею в виду, не ждите. И еще пара дюжин вещей, на которые стоит обратить внимание. Но я уверен, что у вас все в порядке. Я не знаю, есть ли у них сухой док на Ньивестаде".
"Есть", - сказал Алекс. "Я проверил".
Черные глаза Амоса переместились. Они вдруг перестали казаться жуткими. "Наверное, вам лучше сначала отправиться туда. И не используй рельсовую пушку. Треснувший конденсатор наверняка взорвется, если ты его зарядишь".
"Не стреляй ни в кого. Понял."
"Если только не придется", - сказал Амос, затем взял собаку под мышку и направился к двери шлюза. Наоми, глядя ему вслед, улыбнулась.
"Он не изменился", - сказал Алекс. "Не совсем."
"Он изменился", - сказала она. "Мы все изменились".
"Прежде чем ты уйдешь, я хотела сказать. . ." Наоми осторожно покачала головой, и он замялся.
"Это было хорошо", - сказала она.
"Было".
Она коснулась поручня, повернулась и скользнула сквозь неподвижный воздух в замок. Мускрат рявкнул один раз, и Алекс собирался сказать им, чтобы они попрощались с Терезой за него, но внутренняя дверь закрылась. Открылась внешняя дверь, и Наоми, Амос и собака перешли на мост и по нему. Он видел, что они разговаривают друг с другом, но не знал, что они говорят. Когда шлюз "Сокола" открылся, чтобы принять их, внешняя дверь "Роси" закрылась, и Алекс остался на корабле один. Он подождал мгновение, говоря себе, что просто прислушивается к гулу убирающегося стыковочного мостика. Убедиться, что ничего не пошло не так. Но даже после того, как он был сложен и готов к путешествию, он еще несколько секунд парил там, прежде чем вернуться к управлению.
Это было странно - пилотировать из оперативного отдела. Не то чтобы он не делал этого раньше, но когда он делал, это было потому, что с ним был кто-то, с кем он хотел поговорить без криков. Несмотря на все те разы, когда он проводил диагностику с остальными на борту, он проверил их снова, не увидел ничего неожиданного и маневрировал в сторону от "Сокола". Когда он зажег накопитель, под ним поднялась кушетка, и он устроился в геле. Диск выглядел надежным. Он не поймал "Сокол" в шлейф. Он переключился на треть g, затем на половину. Потом на полное g. Потом еще больше. Корабль заскрипел, и он сказал себе, что это всего лишь обычные звуки. Они казались громче только потому, что он был единственным, кто их слышал. Два г, и он влил в себя половину дозы сока. На этом он остановился. Он также не хотел напрягать корабль до того, как его можно будет по-настоящему осмотреть. Он не хотел получить инсульт, когда никто не сможет доставить его к автодоку.
"Компромисс", - сказал он вслух. "Это всегда компромисс".
Никто не ответил. Он задумался на мгновение, ощущая пустоту корабля. Только он, "Росинант" и беззвездная пустота кольцевого пространства. Он открыл общекорабельную связь.
"Если здесь кто-то есть, это ваш последний шанс. Скажите это сейчас, или с этого момента вы станете частью экипажа".
Это была просто шутка, и только он один мог ее оценить. Он проверил диск. Он работал нормально. Курс был в пределах допустимого, но было достаточно шума, чтобы он захотел подкорректировать время или два перед транзитом. Время до того, как он достигнет ворот... Он увеличил скорость до трех gs. Его кости могли выдержать это. Он был не так уж стар.
Первые полчаса он сидел на аварийной кушетке, переключаясь между диагностическими экранами, ожидая и наблюдая за признаками неисправности. Затем он на несколько минут снизил тягу до третьего g, спустился на камбуз и взял чашку чая. Ему хотелось выпить пива, но, наверное, только после транзита. Но он мог включить музыку, что он и сделал. Старый марсианский рей-фьюжн зазвучал в коридорах и каютах. Это было одновременно красиво и меланхолично.
Он вернулся в кресло и снова вставил шпоры.