Пакт
Шрифт:
Звякнул колокольчик. После яркого света Габи не сразу разглядела в полумраке человека за прилавком. Конечно, это не Бруно, чудес не бывает, тем более он никогда сам за прилавок не садился, но тусклый блик лампы обозначил глянцевую лысину, очки в тонкой металлической оправе, высокий ворот свитера грубой вязки, и в первое мгновение показалось, что это он.
Глаза привыкли к полумраку, и она усмехнулась про себя. Ничего общего с Бруно, даже отдаленно – ничего.
На вид продавцу было не больше тридцати. Широкое лицо
«Интересно, брови он тоже бреет? – подумала Габи. – Неприятный тип, но спасибо, что хотя бы такой…»
– Доброе утро, фрейлейн, чем могу служить? – спросил он вяло, без улыбки, со странным акцентом.
– Здравствуйте, благодарю вас, я пока просто посмотрю, – ответила Габи и принялась разглядывать статуэтки, свитки папирусов, украшения.
Продавец включил свет в витринах и молча наблюдал за ней, тишина становилась все неприятнее, Габи не понимала почему. Лампочки светили слишком ярко. Пространство за прилавком тонуло в темноте, продавец был еле виден. Наконец она решилась обратиться к нему с вопросом:
– Скажите, что символизируют эти бесчисленные глаза?
– Талисман для остроты зрения, – ответил он, сухо кашлянув.
Связник должен был ответить: «Уджат, око Гора». И рассказать о борьбе Гора и Сета, двух египетских богов, самых древних мифологических символов света и тьмы, добра и зла.
Габи взяла с витрины один из амулетов, повертела, положила на место и спросила:
– Почему все они плачут? Каждый глаз со слезой. Почему?
Из темноты за прилавком послышались странные звуки, как будто щелкнул несколько раз затвор фотоаппарата.
– Жизнь у них была тяжелая, вот и плачут, – громко произнес продавец.
– Мг-м… конечно, тяжелая, египтяне постоянно строили пирамиды и сражались с крокодилами. Тут столько крокодилов, из золота, из бирюзы. Неужели тоже талисман? – Габи шагнула ближе к прилавку, пытаясь вглядеться в темноту за спиной продавца.
Там висели бархатные портьеры, они слегка колыхались. Продавец смотрел на нее в упор.
– Крокодилы водятся в Ниле, египтяне их изображают постоянно, – акцент усилился, в голосе, во взгляде чувствовалось жуткое напряжение.
«Уходи! – отчаянно пискнула маленькая Габи. – Он кто угодно, только не продавец, нанятый Бруно. Он знает о Древнем Египте меньше, чем судомойка в соседней кондитерской. У него странный акцент, за портьерами кто-то прячется, и этот кто-то тебя сфотографировал!»
Взрослая Габриэль протянула руку к полке, уставленной разноцветными флакончиками с благовониями, взяла первый попавшийся, понюхала.
– Вы получаете их из Каира?
– Да, фрейлейн, из Каира.
– Не могли бы порекомендовать приличных поставщиков?
– Простите?
– Дело в том, что мои друзья собираются открыть небольшую косметическую фирму,
– Не знаю, фрейлейн, затрудняюсь ответить.
– Жаль… Ну а можно как-нибудь связаться с кем-то, кто знает? С управляющим или с хозяином вашего чудесного магазина? Да, и вот эти три флакончика я хотела бы купить.
Она заметила, как дернулся уголок узкого рта, когда она произнесла слово «хозяин», как застыли пальцы, до этого перебиравшие бирюзовые четки.
– С вас двадцать одна крона, фрейлейн.
Она расплатилась, он отчитал сдачу, флаконы так и стояли на прилавке, он не собирался их упаковывать, как обычно делают продавцы, вместо этого подвинул Габи блокнот, ручку и сказал:
– Фрейлейн, если вы оставите ваши координаты, хозяин обязательно свяжется с вами и ответит на все ваши вопросы.
– Подскажите, пожалуйста, имя вашего хозяина, – попросила Габи. – Я хочу написать ему записку и не знаю, как обратиться.
– Господин Лунц, – ответил продавец. – Бруно Лунц.
Светлые глаза за стеклами очков смотрели на Габи не моргая.
«Он из гестапо, это ловушка, они взяли Бруно!» – завопила маленькая Габи.
«Слишком заметный акцент, – спокойно возразила взрослая Габриэль, – не похоже ни на один из немецких диалектов. Он скверно справляется с ролью продавца. Гестапо так не халтурит».
Она аккуратно, не спеша выводила в блокноте:
«Уважаемый господин Лунц! Если вас не затруднит, пожалуйста, порекомендуйте порядочных торговцев благовониями в Каире.
Заранее благодарю. С наилучшими пожеланиями,
Жозефина Гензи, улица Фьерд, дом 7, Копенгаген».
Вежливо простившись, она покинула магазин, ленивым прогулочным шагом добрела до Вейнцплац. По дороге несколько раз останавливалась, доставала пудреницу, поправляла волосы, подкрашивала губы и ловила зеркальцем позади одно и то же мужское лицо. Серый плащ, серая шляпа до бровей, широкие челюсти, длинный узкий рот.
Продавец говорил с акцентом, а тип в шляпе шел с акцентом. У него была странная походка, тяжелая, вразвалку, но при этом какая-то суетливая. Именно походка отличала его от остальных прохожих. Одни спешили, другие спокойно гуляли. «Шляпа» следовал за Габи с какой-то механически-тупой наглостью. Когда она ускоряла шаг, он изображал деловитую спешку, когда замедляла, он волочил ноги, вертел головой, делал вид, что любуется городской архитектурой.
Габи села на скамейку у фонтана. «Шляпа» остановился в нескольких метрах от нее, огляделся, достал из кармана пачку папирос. Вероятно, пачка оказалась пустой, потому что он смял ее и бросил на идеально чистый тротуар себе под ноги, не утруждаясь поиском урны.