Палачка
Шрифт:
— Поскольку, — изо всех сил старался Влк, — ее побудила к измене похоть, то ей проткнули колом — что? Ну?
— Жопу, — сказал Шимон. По второму вопросу он и вовсе рта не раскрыл.
Такого провала Влк не ожидал. Когда за Гусом захлопнулась дверь, ему захотелось выбежать вслед за ним. Но ведь ПУПИК — тот корабль, который он выстрадал в своих мечтах и в беготне по канцеляриям, отспорил у судьбы, и он не мог покинуть мостик только потому, что один из матросов свалился за борт. Он попытался спасти Гуса, напомнив о его славном предке и невзгодах, постигших его отца.
— А главное, —
— Бедя, — доверительно обратился к нему председатель, — то, что ты никого не хочешь сбрасывать со счетов, делает тебе честь, но если мы дадим ему проскочить, то тебе самому окажем медвежью услугу: первый же твой недоброжелатель без труда докажет, что сегодня таких палачей и среди тюремщиков пруд пруди и нечего выбрасывать деньги на обучение. Нет, Бедржих! Именно потому, что он — Гус, он не должен позорить ни тебя, ни себя. Итак, — резко оборвал он свою речь, чтобы избавить Влка от дальнейших комментариев, — продолжаем!
В класс вошел Альберт. Он по-военному щелкнул каблуками и замер в ожидании. Доктор поднялся и протянул ему шляпу.
— Минутку! — неожиданно вмешался председатель. — Пусть ответит по билету Гуса, тогда хоть будет с чем сравнивать.
— Bon, — отозвался Доктор.
Влк представил, как сейчас Доктор оседлает свою любимую Ромильду, и у него потемнело в глазах. От Альберта требовалось не просто ответить, а ответить блестяще, и поэтому все время, пока юноша собирался с мыслями, Влк держал кулак на счастье.
— Готовы? — спросил председатель нетерпеливо.
— Готов! — отозвался паренек; он слегка тряхнул головой, отчего по каштановым волосам прошла волна, чуть прикрыл большие глаза и начал говорить так складно, словно кто-то ему подсказывал изнутри. Он описывал осаду Сивидаль-дель-Фриули. Город не сдавался, и вот как-то раз, когда аварский хан Какан, опустошивший всю округу, объезжал городские стены, его увидела принцесса Ромильда, и ее охватила, как выразился Альберт, безудержная похоть. Она велела передать хану, что сдаст город, если он возьмет ее в жены. Варвар согласился, но едва по ее распоряжению приоткрылись ворота, как он приказал взрослых мужчин-лангобардов перебить, а женщин и детей увести в рабство. Наскоро выполнив свое обещание, а именно, пояснил Альберт, сделав Ромильду женщиной (перед Влком всплыла яркая картинка ночного купе), он повелел совокупиться с ней еще дюжине аваров, а после прилюдно посадить ее, как истинную виновницу смертоубийства, закончил Альберт, на кол.
— А не помните, — спросил Доктор, и видение Влка тут же исчезло, — что сказал Какан по поводу кола?
— Он сказал, — отрапортовал Альберт, — "Вот муж, которого ты достойна!"
— Может, вы и в оригинале произнесете? — подзадорил его Доктор.
— "Talem te dignum est maritum habere", — ответил Альберт, — но так у Диаконуса на латыни. Аварское звучание, к сожалению, не сохранилось.
И этот удар Доктора прошел мимо цели. Влк замер: он понимал, что Доктор не успокоится, пока не посадит парня в лужу. Надежда на Альберта снова угасла.
— Была ли это, — спросил Доктор, пряча досаду за самой сладкой из своих улыбок, — первая обработка колом, о которой сохранилось свидетельство?
— Да, но только, — спокойно парировал Альберт, — в Европе. К всемирно известным приверженцам кола относился уже царь Ашшурбанипал, живший в седьмом веке до Рождества Христова. Сохранились свидетельства, что у входа в покоренные им города были нескончаемые шеренги насаженных на кол пленников.
— Куда вводился кол? — не унимался Доктор.
— Обычно в прямую кишку, — ответил Альберт.
— Его что же, прямо так брали и втыкали? — вступил в разговор председатель комиссии; сразу было видно, что он не слишком разбирается в теме.
— Когда как. На пленных всем было, прошу прощения, — и Альберт отважно произнес словцо, выдающее его происхождение, правда, предварительно извинившись, что явилось доказательством его воспитанности, — насрать. Их просто насаживали на вкопанный в землю кол и тянули за ноги вниз, чтобы они не могли выпростаться.
— А что, были и другие способы? — спросил председатель с любопытством.
— Были, — ответил Альберт. — Приговоренного ставили на четвереньки, кол, смазанный жиром, вводили примерно на полметра в прямую кишку и лишь затем ставили вертикально. Остальное было делом земного притяжения.
— Выходит, именно так, — сказал Доктор, — обработали и Ромильду?
Осторожно! — хотелось крикнуть Влку, но это оказалось излишним.
— Отнюдь, — сказал Альберт и в упор посмотрел на Доктора, широко раскрыв огромные глаза, отчего они стали похожи на глаза косули. — Какан повелел совокупить Ромильду с колом.
— Это как же? — спросил Доктор, уже не скрывая раздражения.
— Per vaginam, [64] — лаконично ответил Альберт.
Тревога Влка исчезла; взглянув на раздосадованное лицо Доктора, он испытал огромное удовольствие.
— Когда наступил, — не сдавался Доктор, — золотой век кола и новый исторический период?
— В шестнадцатом веке, — бойко ответил Альберт. — Турки применяли его столь широко, что он был введен даже в европейскую юрисдикцию с целью приобщения к нему населения. А прижился он главным образом в Вене.
64
через влагалище (лат.)
— А когда, — неутомимо продолжал допытываться Доктор, — европейцы столкнулись с ним в последний раз?
— В 1800 году, — не задумываясь, сказал Альберт, — когда на глазах французского экспедиционного корпуса в Египте был посажен на кол молодой араб Сулейман-эль-Халеби, убийца Клебера, любимого генерала Наполеона. Четыре часа подряд он нараспев читал суры, хотя кол давно торчал у него из шеи. Только после того, как ушел египетский палач, французский караульный дал казнимому напиться, и тот сразу испустил дух — так бывает всегда, если посаженному на кол дать воды.