Паладин душ

Буджолд Лоис Макмастер

– Хорошо, милорд. Спасибо. – Ферда отсалютовал Исте и последовал за Эрисом вниз.

Иста вошла в комнаты сразу за фрейлиной, которая остановилась, придерживая дверь. Женщина улыбнулась и присела в реверансе.

Иста сразу же почувствовала какую-то легкость оттого, что оказалась в том месте, которое определенно можно было назвать женскими покоями. Мягкий свет струился сквозь изящные решетки, закрывающие узкие окна в дальнем конце комнаты. Гобелены, вазы со свежими цветами, четкие беленые углы. Закрытая дверь вела в какую-то прилегающую комнату, и Иста предположила, что в спальню Эриса. Вдоль стен стояли сундуки, разнообразно

украшенные, отделанные мозаикой, кованые; женщины Каттилары быстро прибрали лежащие на виду ворохи одежды и другие свидетельства беспорядка и положили на один из сундуков мягкую, словно перышко, подушку, чтобы рейна могла сесть отдохнуть. Иста посмотрела сквозь решетки, за которыми открывался вид на крышу еще одного внутреннего двора, и наконец решила усадить свое ноющее тело.

– Какая милая комната, – заметила Иста, чтобы облегчить леди Каттиларе неудобство от такого внезапного вторжения в ее будуар.

Каттилара благодарно улыбнулась:

– Все мы были бы рады видеть вас за нашим столом, но я подумала, что вы, наверное, захотите сначала вымыться и отдохнуть.

– О, вы правы, – с жаром заверила ее Иста.

Служительница сделала реверанс хозяйке дома и твердо сказала:

– И я прошу вас, леди, помимо всего прочего, рейне следует сменить повязки.

Каттилара удивленно моргнула:

– Вы ранены? Муж мне не сказал в письме…

– Совсем нестрашные ссадины. Но мытье и отдых – прежде всего. – Исте вовсе не хотелось пренебрегать своими ранами. Ее сын, Тейдес, как говорят, умер оттого, что не уделил должного внимания ране, едва ли посерьезнее царапины, но от нее пошло заражение крови. Иста подозревала, что осложнения имели сверхъестественный характер; и молитвы, которыми мальчик был окружен, канули в пустоту.

Леди Каттилара сгладила всеобщую неловкость и развила бурную деятельность, раздавая своим фрейлинам и горничным указания. Принесли чай, сухофрукты и хлеб, притащили тазы, лохань и воду для мытья. Служительница и женщины Каттилары позаботились не только об Истином теле, но и вымыли ее волосы. К тому моменту, когда банные процедуры были закончены и Исту облачили в халат из гардероба хозяйки, Катти была снова весела.

Повинуясь ее распоряжениям, леди приносили Исте на рассмотрение охапки одежды, а Каттилара открывала шкатулки с драгоценностями.

– Муж сказал, что все ваши вещи разграбили джоконцы, – едва дыша, сказала Каттилара. – Я молю вас принять все, что вам понравится.

– Поскольку мое путешествие планировалось как паломничество, я взяла с собой совсем немного, так что потеря невелика, – ответила Иста. – Боги сжалились над моими людьми, а все остальное можно без труда возместить.

– Вы многое испытали, – продолжила Каттилара. Она ахнула от ужаса, когда служительница обнажила весьма уродливые раны на коленях Исты.

– Джоконцам пришлось еще хуже, в конце концов. Спасибо вашему мужу и его солдатам.

Каттилара засияла от удовольствия, услышав эту косвенную похвалу марчу:

– Ну разве он не совершенство? Я безумно влюбилась в него с первого взгляда, увидев, как однажды осенним днем он вместе с отцом въезжает в ворота Оби. Мой отец – марч Оби, самой крупной цитадели в Карибастосе, ближайший приближенный провинкара.

Иста изогнула губы:

– Уверяю вас, лорд Эрис верхом на коне действительно производит умопомрачительное впечатление.

Каттилара заливалась соловьем:

– Он был просто

очарователен, но так печален. Его первая жена умерла от родов несколько лет назад, давая жизнь дочери Лавиане, и говорили, что после этого он даже не смотрит на других женщин. Тогда мне было четырнадцать. Отец сказал, что я слишком юна и это девичье увлечение, но я доказала ему, как он ошибся. Три года я осаждала отца, чтобы завоевать милость милорда, и наконец этот чудесный приз достался мне!

«Верно».

– Вы давно поженились?

– Скоро будет четыре года. – Она с гордостью улыбнулась.

– Дети?

Ее лицо погрустнело, голос потух:

– Еще нет.

– Что ж, – сказала Иста, стараясь облегчить эту тайную скорбь, столь ясно отразившуюся на лице девушки, – вы же еще так молоды… Давайте лучше посмотрим платья.

Сердце Исты упало при виде того, что предлагала Каттилара. Вкусы марчессы склонялись к светлым, воздушным, летящим нарядам, которые, без сомнения, подчеркивали ее длинную, стройную фигуру. Иста подозревала, что сама она в них, со своим не особо высоким ростом, будет напоминать гнома, завернувшегося в занавеску. Рейна попыталась обойтись без столь грубых сравнений:

– Все же я еще в трауре по своей недавно усопшей матери. И мое паломничество было грубо прервано джоконскими всадниками на полпути. Может быть, есть что-нибудь в цветах, отвечающих моей скорби?..

Старшая из дам Каттилары взглянула на Исту, потом на яркие шелка и, похоже, верно поняла ее. Поиски по сундукам и по другим местам увенчались наконец несколькими платьями и нарядами более строгого фасона, без рюшей, в черно-сиреневых тонах. Иста улыбнулась и покачала головой, отказываясь от шкатулки с драгоценностями. Каттилара посмотрела на содержимое, а потом вдруг сделала реверанс и убежала.

Иста слышала, как она прошла по галерее и почти сразу свернула; потом сквозь стену зазвучали голоса: один принадлежал Каттиларе, а другой – мужчине. Видимо, лорд Эрис уже вернулся в свои покои. Его тембр и интонации узнать было несложно. Легкие шаги заспешили обратно, но затем замедлились и превратились в поступь леди. Каттилара вошла и вытянула руку вперед, на ее губах играла довольная улыбка.

На протянутой ладони лежала роскошная серебряная траурная брошь, украшенная аметистами и жемчугом.

– У моего мужа осталось немного вещей, унаследованных от отца, – застенчиво произнесла она, – а это одна из них. Будет честью для него, если вы наденете ее в память о прошлом.

Иста, удивленная увиденным, усмехнулась:

– И правда. Узнаю эту брошь. Лорд ди Льютес прикалывал ее к шляпе сообразно случаю.

Ее подарил ему рей Иас, это один из последних его многочисленных подарков, которые уже можно было приравнять к половине королевства еще до того, как все рухнуло в небытие.

Каттилара смотрела на нее лучащимися глазами, и Иста могла поклясться, затуманенными романтической дымкой. Марчесса, видимо, разделяла героические теории мужа о падении его отца. Иста до сих пор не была уверена, что Эрис поверил в то, что у нее не было сексуальных отношений с мужчиной, чьи любовные похождения были едва ли не менее известны, чем подвиги на поле брани, а не просто согласился с ней из вежливости. Неужели он вообразил себе, что она до сих пор носит траур по ди Льютесу? Или по Иасу? По утраченной любви или еще чему похлеще? Эта брошь – двусмысленное послание, если это послание вообще.