Память льда
Шрифт:
— Так что вы знаете, что именно враг знает о вас.
— Более или менее.
— Вы, малазане, любите сложные игры, — покачал головой Баргаст.
— Иногда, — согласился Вискиджек. — А иногда совсем простые.
— Однажды ваши армии пойдут на Белолицых.
— Сомневаюсь.
— Почему? — вопросил Хамбралл Тавр. — Мы не достойные враги?
— Слишком достойные, Вождь. Нет, правда в другом. Мы заключили союз, а Империя уважает такие прецеденты. Вас встретят с радостью, помогут установить выгодную торговлю, провести границы. Если захотите. Если нет, послы уедут и вы больше не увидите малазан,
— Иноземец, вы странные завоеватели.
— Да, мы такие.
— Зачем вам Генабакис?
— Малазанской Империи? Мы здесь, чтобы объединять и через объединение достигать процветания. Но мы думаем не только о своем процветании.
Хамбралл Тавр стукнул по монетной кольчуге: — Серебро — все, что вас интересует?
— Ну, есть разные виды сокровищ, Вождь.
— Неужели? — Глаза великана сузились. Вискиджек улыбнулся: — Встреча с кланами Белых Лиц — уже награда. Приветствуйте многообразие, Хамбралл Тавр, ибо она есть место рождения мудрости.
— Твои слова?
— Нет, имперского историка Дюкера.
— И он говорит за Малазанскую Империю?
— По большей части.
— В том числе и эти слова?
Вискиджек посмотрел в темные глаза вождя. — Думаю, и эти.
— Помолчите, вы! — простонала сзади Хетан. — Я сейчас помру.
Хамбралл Тавр подошел и поглядел на дочь, скорчившуюся среди бочек с зерном. — Мысль, — прогудел он. — Что? — Только раз подумай, что тебе вода не страшна.
— Да ну! Тогда… — Глаза Хетан раскрылись. — Духи родные! — Миг спустя Вискиджек без церемоний спустил ноги с планшира в забортную воду. Течение быстро очистило его сапоги.
После опустошения по Маурику не раз проходили ураганы, поломавшие стриженые деревья и навалившие кучи спутанных водорослей у подножия городских стен. Улицы замело ровным, слегка волнистым ковром песка, скрывшего трупы и мусор.
Корлат в одиночестве проскакала до главных ворот портового города. Слева от нее виднелись ветхие прямоугольные здания складов, справа — домики, таверны, магазинчики. Над головой бились канаты, протянутые от верхних окон складов к плоским крышам гостиниц. На них повисли куски водорослей, словно город готовился к празднику моряков.
Кроме колыхания этих клочьев и свиста теплого ветра, на улицах и расходившихся от них переулках ничто не звучало и не двигалось. Закрытые ставни и двери. Распахнутые двери складов, их темные опустевшие внутренности.
Когда она отъехала в западные предместья, запах моря уступил месту сладковатому, гниловатому запаху речных вод.
Каладан Бруд, Каллор и другие решили объехать город западнее, со стороны пустошей. Иногда над ее головой проносилась беспокойно летавшая над окрестностями Карга. Корлат никогда не видела матриарху Великих Воронов в такой тревоге. Если потеря связи действительно означала гибель Аномандера Рейка и Лунного Отродья, Карга потеряла разом и хозяина, и базу разбойничьих налетов. Одинаково неприятно. Более чем достаточно, чтобы заставить крылья Ворона ослабеть от отчаяния, чтобы заставить ее летать все дальше на юг.
Корлат решила ехать одна, более длинным путем, чем прочие — через город. В спешке не было нужды, и она предпочла двигаться к пункту назначения размеренным шагом, нежели устраивать то гонки,
Аномандер Рейк объединил этих Тисте Анди силой личного влияния — свойство, которого, она хорошо это понимала, сама Корлат лишена. Разные причины, по которым он возглавил ее народ, были — она всегда так считала — лишь отражениями одной причины; однако ее природа всегда ускользала от Корлат. Сколько войн, противостояний, врагов и союзников, побед и потерь. Это движение сквозь века казалось неуправляемым не только ей одной.
Внезапная мыль — словно нож, провернутый в груди. Возможно, сам Аномандер Рейк потерял путь. Возможно, бесконечная смена поводов отражает его поиски. Я уже давно верю в одну причину — он дает нам цель, причину существовать, сохранять достоинство… перед другими, для которых слово 'борьба' что — то значит. Разве не это лежит в подкладке всех наших деяний? Почему же я усомнилась? Почему я думаю, что истинная причина совсем иная?
Нечто намного менее благородное…
Она попробовала вымести прочь эти мысли, прежде чем они затянут ее в пучину отчаяния. Отчаяние — немезида Тисте Анди. Как часто я видела падение моей сестры или брата на поле брани — и понимала, что причиной стала вовсе не неспособность защититься? Они умерли, потому что решили умереть. Их сразило собственное отчаяние.
Наша величайшая угроза.
Уводит ли нас Аномандер Рейк от отчаяния? Единственная ли это цель? Станет ли он отрицать это? Если так, о дорогая Мать Тьма, он был прав, смущая нас, не давая осознать его единственную, патетическую цель. А я — никогда я не должна думать о таком, никогда не завершать путь умозаключений.
Раскрытие тайн моего Повелителя не обещает награды. Проклятие Свету, он сотни лет ускользал от моих вопросов, подавлял мое желание узнать его ближе, пробиться сквозь покров таинственности. Как меня это сердило, как часто я нападала на него за это, а он стоял перед моим гневом и огорчением. Молча.
Выбрать — не значит разделить… то, что я считала наглостью, высокомерием худшего образца — этого было довольно, чтобы меня воспламенить… ах, Лорд, это было высшим милосердием.
Если нас осаждает отчаяние, вас оно осаждает в сто раз сильнее…
Она поняла, что не оставит свой народ. Подобно Рейку, она не бросит их, подобно Рейку, она не провозгласит истины, когда они попросят — или потребуют — подтверждения свои подозрений.
Итак, если этот миг близок — я должна найти силу, силу возглавлять, силу скрывать правду от своего рода.
О, Вискиджек, смогу ли я сказать тебе это? Наши желания были… слишком простыми, глупыми и романтичными. В мире нет рая для нас двоих, милый друг. Поэтому все, что я смогу тебе предложить — быть со мной, идти рядом. И я молю Мать Тьму — окак молю — чтобы для тебе этого было достаточно…