Пандора
Шрифт:
«Сил моих больше нет!» – простонала я и снова полезла в кошель.
Мой новый раб Флавий сразу же мягко протянул руку, чтобы остановить меня.
Он окинул торговца взглядом, полным бесстрашного презрения.
«За одноногого! – процедил Флавий сквозь зубы. – Ах ты, вор! Ты столько берешь с моей госпожи? И где? Здесь, в Антиохии, где рабы водятся в таком изобилии, что их везут в Рим на кораблях, потому что иначе нельзя сократить расходы!»
Это произвело на меня впечатление. Все прошло так хорошо. Темнота отхлынула от меня, и на миг мне показалось, что солнечное
«Ты хитришь с моей госпожой, и ты знаешь это! Ты – отбросы земли! – продолжал он. – Госпожа, станем ли мы еще делать покупки у этого подлеца? Мой совет – никогда!»
Работорговец расплылся в бессмысленной улыбке, в чудовищной гримасе трусости и глупости, поклонился и вернул мне треть суммы.
Я с трудом удержалась от нового взрыва смеха. Пришлось еще раз поднять с земли накидку. Флавий подал ее мне. На сей раз я завязала ее спереди, как полагается.
Я посмотрела на вернувшееся ко мне золото, сгребла его, передала Флавию, и мы пошли прочь.
Когда мы влились в густую толпу в центре Форума, я все-таки посмеялась от души над всей этой историй.
«Что ж, Флавий, ты уже меня защищаешь, экономишь мои деньги, даешь отличные советы. Если бы в Риме было больше таких, как ты, мир стал бы лучше».
Он задыхался от переполнявших его чувств и не мог говорить. Лишь с трудом прошептал:
«Госпожа, я навеки вверяю вам свое тело и душу».
Я поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. До меня дошло, как бесчестила его нагота, как заставляла мучиться от стыда грязная набедренная повязка, а он сносил это без слова протеста.
«Держи, – сказала я, вручая ему деньги. – Отведи девушек домой, приставь к работе, а потом отправляйся в бани. Вымойся. Вымойся как римлянин. Найди себе мальчика, если хочешь. Или двух мальчиков. Потом купи себе красивую одежду, только смотри – не одежду для раба, а такую, какую ты купил бы для богатого молодого римского господина!»
«Госпожа, прошу вас, спрячьте кошель! – прошептал он, принимая монеты. – А как зовут мою хозяйку? Что мне отвечать, если спросят, кому я принадлежу?»
«Пандоре Афинской, – сказала я. – Однако тебе придется просветить меня относительно текущего положения дел в моем родном городе, так как я никогда там не была. Но греческое имя сослужит мне хорошую службу. Смотри, девушки на нас глазеют!»
На нас многие глазели. Ах, красный шелк! А Флавий был таким потрясающим мужчиной!
Я еще раз поцеловала его и с дальним прицелом, будучи настоящей дьяволицей, прошептала:
«Флавий, ты мне нужен».
Он посмотрел на меня с благоговением.
«Госпожа, я принадлежу вам навеки», – прошептал он.
«Ты уверен, что у тебя не получится в постели?»
«О, поверьте мне, я пробовал!» – признался он и снова покраснел.
Я сжала руку в кулак и ткнула им в мускулистую руку.
«Отлично».
По моему знаку девушки встали. Они поняли, что я посылаю его за ними. Я отдала ему ключ, объяснила, где расположен дом, описала приметы ворот и старый бронзовый фонтан со львом прямо за воротами.
«А вы, госпожа? – спросил он. – Вы пойдете в толпе без сопровождения? Госпожа, у вас огромный кошель! Он полон золота».
«Подожди, и увидишь, сколько золота в доме, – сказала я. – Распорядись, чтобы никто, кроме тебя, не смел открывать сундуки, и спрячь их в подходящих местах. Замени всю мебель, которую я разбила в своем… в своем уединении. В комнатах наверху много всяких вещей».
«Золото в доме?! – Он встревожился. – Сундуки золота?!»
«Ты за меня не беспокойся, – сказала я. – Я знаю, где искать помощи. А если ты меня предашь, если ты похитишь мое наследство, а по возвращении я найду дом в руинах, то, полагаю, это будет заслуженно. Прикрой сундуки с золотом коврами. Там целые кипы персидских ковриков. Загляни наверх. И позаботься о святилище!»
«Я сделаю все, что вы просите, и не только это».
«Так я и думала. Тот, кто не умеет врать, не сумеет и украсть. Ладно, здесь невыносимо жарко. Иди к девушкам. Они тебя ждут».
Я повернулась, чтобы отправиться дальше.
Он преградил мне путь.
«Госпожа, я должен вам кое-что рассказать».
«Что? – спросила я с угрожающим видом. – Только не говори, что ты евнух. У евнухов не бывает таких мускулов на руках и ногах».
«Нет, – сказал он и внезапно посерьезнел. – Овидий. Вы говорили об Овидии. Овидий умер. Овидий умер два года назад в жалком городке Томы на северном побережье Черного моря. Ужасный выбор места для ссылки – застава варваров».
«Мне ни слова никто не сказал. Что за отвратительная скрытность! – Я закрыла лицо руками Накидка упала, и он вновь укутал ею мои плечи, хотя я едва обратила на это внимание. – Я так молилась, что Тиберий позволит Овидию вернуться в Рим! – Я сказала себе, что у меня нет времени задерживаться. – Овидий… Сейчас нет времени его оплакивать…»
«Его книги здесь, без сомнения, в изобилии, – заметил Флавий. – В Афинах их найти очень легко».
«Хорошо, может быть, у тебя будет время их поискать. Ладно, я ухожу; шпильки, развалившиеся косы, упавшая накидка – мне все равно. И не беспокойся так. Когда будешь уходить из дома, запри девушек и золото».
Когда я обернулась, он уже грациозно пробирался через толпу к девушкам. На мускулистой спине приятно играло солнце. У него были вьющиеся темные волосы, почти как у меня. Он остановился на минуту, когда его атаковал продавец дешевых туник, плащей и всякой всячины; его товары больше походили на краденое добро, раскрашенное красками, которые потекут при первом же дожде, – но кто знает? Он поспешно приобрел тунику и натянул ее через голову, купил красный пояс и обернул его вокруг талии.
Какое превращение. Туника не доходила ему до колен. Должно быть, он испытал большое облегчение, надев чистую одежду. Нужно было подумать об этом до ухода. Вот дура!
Я им восхищалась. В одежде или без таковой, нельзя сохранять такую красоту и достоинство, если тебя не любили. Он носил на себе одеяния любви, и любовь вдохновляла мастера, столь искусно сделавшего ногу из слоновой кости.
Наша краткая встреча навеки связала нас прочными оковами.
Он поздоровался с девушками и, обняв обеих, вывел их из толпы.