Пантера, сын Пантеры
Шрифт:
Так еще говорили в Сирре о молодом Гали: среди воинов — эфеб, среди аскетов — атлет, среди мудрых — насмешник. Уже одно то, что он рос вместе с отчаянной Нарджис, было способно бросить его в мужские объятия. Он был древесиной, кольцом древней силы, которое наросло вокруг изначального ядра, бывшего Нарджис, и в этом угадывался исток его фатального тяготения к ней. В плоть его была впечатана ее плоть, тело его несло в себе жажду Нарджис, девочки, зачатой под светом драконьей луны, Dragon Moon, чье рождение в Библе и перенесение в Сирр было колдовским. Девочка была печатью, руной и мандрагорой, Альрауне. Гоноболью —
Есть такая сиррская игра в игре — «Сокруши дом», где Дом представлен двойной башней, Вавилонской башней человеческой гордыни. Сокрушение Дома — то же, что сокрушение и уничтожение своей человеческой гордыни и самости.
В этой игре произошло то, что было с ними двоими, — или в жизни?
Некто намекнул Нарджис, что Гали — и она с ним — перевернется и обратится сердцем, душой и плотью в достохвальную и законную сторону, если она позволит срезать две его косы, подобные тем, что носят в ее стране следующие по пути воина, однако в Сирре своею длиной приличные только невесте на выданье. Дескать, двумысленность естества Гали происходит от убранства его волос. Сама Нарджис-хатун, кстати, переплетала голубоватые вьющиеся волосы в девяносто девять косиц, чтобы выпрямить и придать им силу, необходимую при боевом ударе особого рода; это скорее приличествовало мужу, чем той, кем она являлась.
Итак, Нарджис поверила чужим словам и тайно допустила к спящему Гали человека с особенным лезвием (простое не брало его волосы), И вот: тогда ушла вся сила из его рук и тела, и соглядатаи Библа, которые как раз и подали коварный совет, связали Гали и увезли в свой двубашенный Дом, где приковали к стальной оси одной из башен. Это было коварством, которого до сих пор не знали в Сирре!
И говорили, что была одна из колонн из солнечного света, другая — из лунного. К лунной колонне приковали Галиена.
И еще говорили, что солнечный и лунный металл обеих колонн был сращен с волшебным Деревом Круглого Года и что весь Дом повисал на осях, как ветка держится на дереве и как год крепится на двух осях — Науруз и Мухаррам, Самайн и Бельтайн.
И что сам Дом сложен был из особенного рукотворного камня.
Быть Сирр может везде, но только не в лунном сердце Дома, потому что стихия его — солнце. Однако для гневной и виновной Нарджис стало доступно лунное средоточие Дома, ибо сама она была лунной девой. Взгляд ее проницал стены, чтобы стать рядом с Гали, ведь они были одно: ни один верно сотворенный мужчина не мог быть таким единым с верно сотворенной женщиной в соитии и браке, чем эти двое.
И стала Нарджис перед Гали во всей своей красоте, грозной, как войско с развернутыми знаменами. А во плоти или в зримом облике, кто скажет, и была ли в том разница! К счастью, зрения его не лишили, да и волосы его отросли, как прежде; однако сила его всё равно была ничто перед пагубной силой Дома.
— Меня обманули, — сказала она, — как всегда обманывают женщин, и тем доказали, что я истинная женщина, как ни тянет меня к мужским делам и поступкам. Теперь и ты докажи, что ты истинный муж, потому что ничего
Тогда Гали протянул свои руки к ней — и в том заключилось всё его желание, ибо, как уже говорили мы, многие женщины, да и мужчины по обе стороны света хотели его любви, сам же он хотел одну Нарджис. И рванул колонну из плотного лунного света силой не мести, а любви. Обрушились тогда обе колонны, оба гордых шпиля Башен, одна целиком, другая наполовину, и погребли под собой Гали, и погибла его душа вместе со множеством библиотов, но Нарджис, как говорят, ушла — ведь она была мечтой.
Эта игра была сделана искусно, но со всей условностью компьютерной графики, и Эшу, который смотрел, даже слегка пошутил по ее завершении:
— То-то у нас один Солнечный Столб в нашем варианте реальности. И однообразный год — тоже солнечный, с одинокой солнечной вершиной в конце декабря.
Он говорил с собой и был удивлен, когда ему отозвался человеческий — такой чужой и вместе с тем знакомый голос:
— Луна приходит вместе с женщиной, брат.
То был юноша, всем похожий на Эшу, кроме масти. Прекрасные черные кудри, доходящие до изгиба талии, высыпались из-под темно-розовой повязки, похожей на пиратскую. Темные глаза и губы подведены кармином и выделялись на бледно-смуглой коже лица наподобие ран. Черная кожаная куртка, рассеченная серебристыми полосами застежек и зигзагами стилизованных молний, была заправлена в такие же лосины с гетрами, а гетры — в низкие шнурованные сапожки. Одиночная серьга в ухе, имевшая вид то ли опрокинутой чаши, то ли купола со шпилем — уже не из серебра, а из платины — завершала облик пришельца эффектным штрихом.
Казался он не так высок, как Эшу: его шести с половиной футам было что с собой делать. Ибо хотя стоял он неподвижно, в нем было замкнуто яростное и направленное беспокойство, которое ощущалось, как музыка в молчании, вытекало, как теорема из леммы. Оттого и волосы его, стоило ему повернуть голову, летели вдоль невидимого и неощутимого ветра. Стало быть, не напрасно полагают, что в том, как человек стоит, легко различить прообраз его будущего движения.
— Кто ты? — спросили оба юноши одновременно и почти без удивления.
— Позвольте представить, — услужливо произнесла Крыса, которая каким-то чудом ни разу далеко не девалась, в отличие от прочих зверей. Во всяком случае, не девалась далеко. — Эшу, это Галиен, Галиен — это Эшу. Шоколадно-черный Рокер и Стебель Спаржи.
— Однако твои слова не снимают вопроса, — возразил ей Галиен.
— Перед тобой персонаж твоей гениальной компьютерной разработки по проникновению в Дом Книги, Галочка, — хихикнула Тихая Ужасть. — Проникновению с последующим обрушением и пожаром, как тебе мнилось.
— Мне? А не ему? Погоди, крыска. Играл-то ведь я, — воспротивился Эшу, — и не в гибель Дома, а в поиск Золотой Книги Жизни. Ну, может быть, серебряной.
— Значит, коса нашла на камень и дока на доку, — разъяснила Крыса. — Вы оба искали брата и союзника — и нашли, с чем вас и поздравляю. Только, ради всего святого, не надо спорить, кто из близнецов главный: эпос говорит нам, что кончается такое смертоубийством. Или, что то же, разбитием зеркального стекла.
— Так мы и в самом деле близнецы? Ввек бы не догадался, — сказал Эшу.