Папарацци
Шрифт:
— Что ты там ищешь? Клад? — не выдержал, когда она в очередной раз скривилась от отвращения.
— Нет, мидии, — спокойно пояснила, не прерываясь.
— Хватит копаться, ешь всё подряд.
— Там же мидии, они противные, — выловила одну из них и собиралась переложить в мою тарелку. — Съешь ты? — невинно попросила.
— Не хочу.
— Сам не хочешь, а меня заставляешь, — будто поймала на воровстве.
— Я прошу есть всё, а не выбирать. Ты что маленькая? — и этот диалог всё больше походил на препирательство
— Не нуди, — отмахнулась.
— Прости? — хоть я и привык к ее нахальству, но порой она переходила все границы.
— Не будь занудой, — добродушно объяснила, как именно меня оскорбила, — ворчишь как старый дед.
Мой возраст — запрещенная тема, тут меня лучше не трогать.
— Сколько по-твоему мне лет?
— Пятьдесят? — равнодушно предположила.
— Издеваешься? — не поверил, что она действительно так считает.
— Шестьдесят!? — все больше приближала меня к смерти. — Ладно, прости, — засмеялась, считая себя невероятно остроумной, — я знаю, что тебе сорок пять.
— Ешь сама свои мидии, — отодвинул подальше от нее свою тарелку, в которую она, как в помойное ведро, швыряла их.
Это на нее подействовало, и она взмолилась:
— Я больше никогда не буду смеяться над тобой, только забери их! — Я сжалился, а она воткнула нож мне в спину: — С детства знаю, что пожилых нужно уважать.
— Старших, а не пожилых, — поправил ее чисто машинально, не оставь надежду, что она перестанет издеваться.
— Я знаю, — даже не скрывала хитрую улыбку.
— Давай поедим в тишине, — устало предложил.
Кухню наполнило тиканье настенных часов, шумом проезжающей за окном машины, лаем собаки в квартире сверху, топотом ног и детскими криками с лестничной клетки. Но среди всей этой какофонии звуков я отчетливо услышал вздох Вики:
— Ты же понимаешь, что у меня идиотское чувство юмора?
— Конечно, — не поднимая глаз.
— Я не пытаюсь унизить тебя.
— Угу, — не видел смысла отвечать что-либо существенное.
— И, может быть, я даже уважаю тебя.
— Ну да.
— А чем-то, возможно, и вовсе восхищаюсь.
— Ммм…
— И, скорей всего, мне нравится не только секс с тобой.
Я уже жалел, что приехал. На что я надеялся? Это разговор с отцом подействовал на меня разлагающе, заставил сомневаться и верить в то, чего нет. Она все так же презирает меня. Надо было придерживаться правил.
— Атмосфера достаточно нагнетена, пружина сжалась до максимума — теперь разом перечеркни все добрые слова в мой адрес какой-нибудь колкостью, а потом займемся сексом и я поеду домой, чтобы, не дай бог, ты не встретила утро рядом со мной.
Я ждал, когда актриса расколется и поднимет меня на смех. Но она молчала. Тишина стала некомфортной, а финальный аккорд затянувшейся комедии так и не прозвучал.
— Пора завязывать с шутками, — тихо, словно говорила сама с собой, — люди уже не понимают, когда я говорю искренне, а когда дурачусь.
— То есть всё, что ты сейчас сказала?…
— Правда, — как никогда серьезно.
В ответ на столь громкое признание, которое, не скрою, грело мне сердце, я ни нашел ничего лучше, чем просто сказать:
— Давай сюда свои мидии.
30
Вика
Зазвонил будильник, вырывая из объятий сна.
Не хочу вставать! Не хочу идти на работу!
Но запихнула все свои хотелки в одно место и, продрав глаза, взяла с тумбочки телефон. Только с третьего раза удалось отключить будильник — видимо, сенсорный кран тоже спал и отказывался выполнять команды.
— Соболев, просыпайся, — перевернулась на другой бок, чтобы прижаться к нему и еще хотя бы пару минут понежиться в постели. Но засранец испортил всю прелесть утра, куда-то исчезнув. Хотя я догадывалась на что он мог променять меня в такое время.
Все-таки пришлось выбираться из-под одеяла и плестись сонной в ванную. Пижамой и по совместительству домашней одеждой мне служила безразмерная футболка с надписью “Адамас” на спине. Но я не жаловалась на скромное одеяние, на удивление она оказалась удобной. А еще я не хотела захламлять квартиру Андрея своими вещами. Я и так проводила у него чуть ли не каждую ночь, и это всё больше напоминало полноценные отношения, от которых я бежала. Моя розовая зубная щетка, красовавшаяся в стаканчике рядом с хозяйской, и так своеобразно пометила территорию: Осторожно! Тут живет женщина!
Умылась и отправилась на кухню делать кофе. Наверное, целую минуту гипнотизировала взглядом кофемашину, прежде чем догадалась найти Андрея.
— Кофе, — объявила заспанным голосом, распахивая дверь спортзала. Но меня проигнорировали. Проклиная привычку Соболева затыкать уши наушниками с орущей музыкой, я прошла весь зал, прежде чем он заметил меня. — Кофе, — повторила как попугай, когда он избавился от них. — Как ты можешь вставать в такую рань ради того, чтобы виснуть на перекладинах? — я с утра максимум способа добраться до чайника.
— И тебе доброе утро, моя злобная мегера, — положил руку мне на спину, притягивая к себе, чтобы поцеловать. От него исходил жар, а рельефные мышцы блестели от выступившего пота.
— Уйди, Соболев! Ты весь мокрый! — отбивалась и уворачивалась от поцелуя. — Сначала прими душ!
— Хорошо, — подозрительно спокойно согласился, а потом подхватил меня и одним махом перекинул через плечо. Ну почему я такая мелкая?!
— Соболев! — еще сильней завопила, полностью подтверждая свое звание злобной мегеры. — Ты животное! Куда ты меня тащишь, неандерталец? В свою пещеру?