Парадоксальные люди
Шрифт:
— Я бы никогда не нашел, — коротко ответил капитан Эндрю. — Всякий раз, когда обнаруживается пропажа станции, мы высылаем все наши поисковые катера, а их несколько сотен, и месяцами проводим поиск вокруг этого пятна. Но прежде чем начать поиск, мы знаем, что ничего не найдем. Мы никогда ничего не находили. Бесполезно искать на поверхности станцию, которая испарилась глубоко в вихре солнечного пятна.
— Станции находятся под автоматическим спектрографическим управлением, конечно, и оно должно удерживать их на линии пяти тысяч. Но иногда что-то идет не так с управлением, или необычно горячий вихрь газа Вильсона выплескивается за край пятна и обманывает систему управления, которая считает, что станция находится далеко от пятна, скажем, на более горячей линии пять тысяч четыреста.
— Таким образом, автоматическое спектрографическое управление перемещает станцию дальше к пятну, возможно, в скользкую зону Эвершеда у самого ее края. Оттуда станция может скользить дальше в тень. Я знаю один корабль, который выполз из зоны Эвершеда. Его экипаж пришлось заменить в полном составе. Но, ни один солярион никогда не выходил из тени. Таким образом, вы не можете полностью полагаться на спектрографическое управление.
— На каждой станции также есть три солнечных метеоролога, и метеорологи каждые четверть часа выпускают бюллетень о наиболее вероятном местоположении станции и о любых возмущениях, двигающихся в их сторону. Иногда им приходится прыгать быстро и в нужном направлении.
— И даже самые лучшие солнечные специалисты не могут предвидеть всего. Четыре года назад станции 3, 4 и 8 работали над большим «лидером» — пятнами, подобные полюсам магнита. Они всегда идут парами, и мы называем восточное пятно «лидером», а западное — «последователем», когда обсерватория Меркурия заметила, что лидер быстро уменьшается.
— К тому времени, когда до обсерватории дошло, что происходит, пятно уменьшилось до размеров округа Коннектикут. Патрульный корабль, который они послали за экипажами, прибыл слишком поздно. Пятно исчезло. Они полагали, что станции попытаются добраться до «последователя» и обосноваться где-нибудь на его пятитысячной линии.
— Восьмой удалось это сделать, с трудом. К счастью, она работала в самой верхней области лидера и, когда пятно исчезло из-под неё, ей пришлось дрейфовать к солнечному экватору. Но во время, когда она дрейфовала, она также сползала назад к «последователю» со своими боковыми двигателями, и она, наконец, поймала южную оконечность «последователя».
— А что насчет двух других станций? — спросил Алар.
— Никаких следов.
Вор мысленно пожал плечами. Койка в солярионе была совсем не похожа на отдых на зеленых скамейках Ла-Паса. У него никогда не было иллюзий на этот счет. Возможно, Разум рассматривал возможности его выживания в солярионе исключительно на основе холодной статистики.
Капитан отошел от люминесцентной пластины к металлическому шкафу, привинченному к дальней стене. Он повернул голову и спросил через плечо: — Стакан пенного напитка, доктор?
Алар кивнул. — Да, спасибо.
Капитан отпер дверь, порылся на полках и одной рукой вытащил пластиковую бутылку. Другой рукой он нащупал две алюминиевые чашки.
— Извините, что не могу предложить вам вина, — сказал капитан, возвращаясь назад через каюту, и поставил бутылку и чашки на маленький круглый столик. — Этот напиток не имеет никакой отдачи, но он холодный, и это очень хорошо в таком месте, как это. Его тон был слегка ироничным. Он налил два напитка, сжимая бутылку и выплескивая жидкость кремовой лентой, которая медленно оседала в чашках. Затем он отнес бутылку обратно в холодильник. Дверца захлопнулась под ударом огромной руки.
Алар поднял чашку и попробовал напиток. У него был острый лимонный вкус, холодный и пряный.
Вор сказал: — Это восхитительно. Он не был уверен, но, кажется, вспомнил, что пробовал его раньше. Это могло быть просто сходством с одним из наиболее распространенных освежающих напитков, которые он пил в течение последних пяти лет. Впрочем, это могло быть и по другой причине…
Капитан причмокнул губами. — У меня неограниченное количество этого напитка, я пью его часто и никогда не устаю от него. Он заглянул в чашку. — У меня в каюте находятся коробки с ним. Маленькие обезвоженные таблетки. Когда бутылка пуста, я просто бросаю таблетку, впрыскиваю немного питьевой воды и даю ей остыть. Тогда, — он щелкнул пальцами, — у меня есть новый запас. Он так же серьезно говорил о своем напитке, как и описывал операцию солярионов.
— Полагаю, вы ознакомились с историей наших станций, — резко сказал капитан Эндрю. Он указал Алару на трубчатый стул, а себе придвинул к столу другой стул ударом ноги.
— Да, это так, капитан.
— Хорошо.
Алар уловил скрытый подтекст за лаконичностью вопроса и комментария. Люди Солнца не переживали прошлое заново. Прошлое было слишком болезненным. Из двадцати семи дорогостоящих солярионов, буксировавшихся один за другим к Солнцу в течение последних десяти лет, осталось шестнадцать. Средний срок службы станции составлял около года. Персонал постоянно заменялся, каждый человек после долгих и трудных тренировок получал должность на шестьдесят дней, в три раза больше двадцатидневного синодического периода вращения Солнца по отношению к сидерическому периоду вращения Меркурия продолжительностью восемьдесят восемь дней.
Капитан допил свой напиток и взял пустую чашку Алара. — Я помою их позже, — сказал он, кладя одну в другую и ставя обратно в шкаф. Он снова тяжело опустился на свое место и спросил: — Вы уже встречались с персоналом, доставляемым для замены?
— Пока нет, — ответил Алар. Когда обсерватория Меркурия достигала противостояния с данной солнечной станцией, как это происходит каждые двадцать дней, грузовой корабль доставлял для замены одну треть персонала и забирал самую старую треть вместе с бесценным грузом мьюриума. Он знал, что «Фобос» доставит одиннадцать человек на замену, но до сих пор они находились в своей части корабля, и ему не удалось встретиться, ни с одним из них.
Капитан Эндрю, по-видимому, оставил без внимания проблему псевдо-фамильярности Алара, и Вор не мог придумать, как немедленно вернуться к этой теме. До поры до времени ему придется оставаться доктором Тэлботом, историком, ничего не знающим о Солнечной системе.
— Почему, — спросил он, — если станции находятся в такой постоянной опасности, они не оснащены полными космическими двигателями вместо слабых боковых реактивных двигателей? Тогда, если станцию занесет в пятно, находящееся за пределами нынешней точки восстановления, она сможет просто вырваться на свободу.
Эндрю покачал головой. — Члены парламента были избраны и свергнуты именно по этому вопросу. Но это должно быть так, как сейчас, когда вы рассматриваете стоимость соляриона. На самом деле это просто огромный синтезатор для создания мьюриума с небольшим куполом посередине для жилых помещений и несколькими слабыми боковыми двигателями на краях.
— Космический корабль — это всего лишь преобразователь, с небольшим пузырем в середине корабля для экипажа. Чтобы сделать космический корабль из существующего соляриона, нужно было бы построить его примерно в двести раз больше нынешнего соляриона. Так что, и без того огромный солярион, был бы просто маленьким пузырем в невообразимо огромном космическом корабле.