Париж
Шрифт:
– Я бы немедля купил ее, – прямо сказал Хэдли, – но мой отец дает мне ровно столько денег, чтобы хватало на жизнь и учебу, а просить больше я не хочу. Может быть, позднее… Хотя уверен, что для столь прекрасной работы вы найдете покупателя задолго до того, как я соберу достаточные средства.
Дюран-Рюэль не стал развивать тему дальше.
Вот тогда-то Мари и пришла в голову замечательная идея, но она не сказала ни слова.
Рано утром они сели на поезд на вокзале Сен-Лазар, и началось их путешествие длиной
Пока паровоз, пыхтя, тащил вагоны по живописным сельским просторам, Мари пребывала в состоянии полного счастья. Ее маленький план сработал.
Пять дней назад тетя Элоиза купила для нее полотно Гёнётта. Это стало их секретом, о котором больше никто не знал. Сейчас картина хранилась у тети Элоизы, но они договорились, что Мари, как только сможет, выкупит ее за ту же цену, которая была заплачена галерее. Во всем этом деле была лишь одна деталь, о которой не знала даже тетя Элоиза.
Когда-нибудь – Мари не знала, когда и при каких обстоятельствах, – она отдаст картину Фрэнку Хэдли.
Было июньское утро. Сена величаво несла свои воды мимо Вернона. Тарахтящий фиакр пересек мост. То тут, то там мелькали домики, красовались под черепичными крышами типичные для Нормандии старые фахверковые мельницы. Все купалось в пышной зелени. Ближе к полудню они миновали церковь и оказались в центре Живерни, но у них осталось достаточно времени, чтобы прогуляться по деревушке и пообедать на постоялом дворе. А затем предстоял визит к великому живописцу.
– Здесь есть одна странность, – сказал вдруг Марк. – Никто ничего не заметил?
– Нет, – отозвались его спутники.
– Пойдемте, я покажу вам.
Они прошли не более тридцати метров и около маленького сада встретили парня с большой папкой и в широкополой шляпе.
– Простите, не могли вы подсказать, где тут можно выпить? – по-английски обратился к нему Марк.
– Конечно же, – ответил парень с акцентом, который выдавал уроженца Филадельфии. – Я рекомендую кафе месье Жардена, там подают прекрасный аперитив. Или гостиницу «Боди», это вообще лучшее заведение в деревне.
– Благодарю.
Через несколько минут они увидели семейную пару.
– Давай теперь ты, – подтолкнул Марк Фрэнка.
И опять на вопрос, заданный по-английски, им ответили без малейших затруднений и тоже по-английски.
– Откуда вы? – спросил Марк.
– Из Нью-Йорка, – последовал ответ.
– Хватит, – засмеялся Хэдли. – Мы поняли. Деревню заполонили мои соотечественники.
– Думаю, здесь едва найдешь три сотни французов, – сказал Марк. – Зато художников из Америки, должно быть, около сотни.
– Это преувеличение!
Но когда они проходили мимо старой мельницы, изнутри донеслись голоса американцев. Потом, увидев на склоне холма красивый старинный монастырь, Марк поинтересовался
Однако надо было признать, что вторжение художников не нанесло вреда деревне. Американцы вели себя, судя по всему, тихо, и мольберт, поставленный у дороги, или на краю поля, или на берегу реки, не нарушал мирной жизни селян.
Но если деревня приняла чужеземцев без лишнего шума, некая семья увидела в них свой шанс и не упустила его.
Семья Боди владела постоялым двором, носящим их имя. Это была основательная кирпичная постройка в центре деревни. И стоило небольшой компании из Парижа приблизиться, как сразу стало понятно, в чем состояла предприимчивость Боди.
– Вы только посмотрите! – воскликнул Марк.
Прямо перед входом в гостиницу, как теперь назывался постоялый двор, на травяной лужайке были разбиты два хорошо ухоженных теннисных корта.
– Теннисные корты прямо посреди сельской Нормандии! Их, конечно, устроили для приезжих. Местные жители, скорее всего, до сих пор и не слышали о теннисе.
В гостинице сразу бросились в глаза объявления: заведение предлагает на продажу всевозможные товары для занятий живописью, причем высшего качества: краски, кисти, подрамники, – короче, все, что может понадобиться художнику. В просторном обеденном зале стены были увешаны полотнами постояльцев.
Когда гости сели за стол, им предложили на выбор множество напитков, в том числе виски.
– Виски вы держите для американцев, да? – весело уточнил Марк.
– Разумеется, месье, – ответил официант, – но и господин Моне всегда с удовольствием пьет его.
Обед прошел в приятной атмосфере. Все предвкушали скорую встречу со знаменитым живописцем. Марк постарался подготовить своих спутников к тому, что им предстояло увидеть.
– Он может удивить вас. Долгое время Моне приходилось жить в бедности, но у него был покровитель по фамилии Ошеде, владевший большим магазином. Когда Ошеде обанкротился, обе семьи стали жить вместе, и потом, когда и жена Моне, и Ошеде умерли, Моне и вдова поженились. Моне – художник, но он больше не хочет быть бедным и, может, даже хочет стать обеспеченным буржуа. Для обеих семей он уже много лет является главой. – Марк ухмыльнулся. – Наверняка он вам покажется солидным мужчиной.
– А что ты скажешь о нем как о художнике? – спросил Хэдли.
– Ты ведь слышал, как о нем говорят: у него великолепный глаз. Может, он не думает так же много, как другие, зато видит больше, чем кто-либо другой.
И вот настало время увидеть мастера воочию.
Прежде всего Мари обратила внимание на одежду Моне. Несмотря на теплый день, тот облачился в костюм-тройку. Длинный свободный пиджак был застегнут на одну пуговицу. Из нагрудного кармана задорно торчал уголок белого носового платка. С первого взгляда было ясно, что костюм сшит из дорогой ткани и первоклассным портным.