Шрифт:
Глава 1.
– Что это? Какие чудовищные снимки!
– Да, точнее и не скажешь… Чудовищны!
– На них указаны разные года, но все они как будто сделаны с одних и тех же…
– И меня это удивляет. Да годы разные, экспедиции разные, люди разные… А выглядят так, словно, всех изувечили в один день и, причём увечил их один и тот же палач!
– А палач-то этот кто?
Снежин бросил фотографии на журнальный стол и, развалившись в кресле, тяжело вздохнул. В его задумчивом взгляде, который он не сводил с фотографий, застыла грусть.
– Не
Девушка невольно вздрогнула, и подалась вперёд. Сев на край кресла. она обняла шею любимого.
– Ты нарочно?
– Что?
– Хочешь расстроить меня.
Артём виновато улыбнулся и покачал головой.
– Так вот о каком роке, нависшем над твоей семьёй и семьёй твоего друга ты рассказывал, – догадалась девушка.
Артём , молча, кивнул.
– Мы с тобой уже знакомы почти полгода, а я о тебе почти ничего не знаю, ну, разумеется, кроме того, что ты биолог, мой начальник и мы вместе с тобой работаем в одном институте и в одной лаборатории, – усмехнулась Женя.
– Не догадываешься почему?
– Нет.
– Чтобы я мог сбежать от тебя, а ты обо мне не грустила, – прижался Артём губами к её губам.
– Тьфу, дурак! – отстранилась от него девушка.
– Да, согласен, юмором я был всегда не богат, – иронично дёрнул Артём уголком губ. – Прости, – взял он её за руку и потянул к себе. – Ну, не сердись, не знаю, что на меня нашло.
– Просто ты меня совсем не любишь, вот и всё, – прямо ответила Женя, не сопротивляясь и не противясь притяжению любимого человека.
– О, как ты не права! – обняв её за тонкую талию и посадив себе на колени, тяжело вздохнул Артём. Его взгляд снова потупился и стал печальным. – Я сейчас нахожусь между двух огней: с одной стороны, я дал слово себе, маме и родителям моего друга, что установлю причины гибели моего отца, брата и друга; с другой стороны – я не хочу бросать тебя, так как что-то внутри подсказывает, что меня, возможно, ждёт их участь, и я могу к тебе не вернуться…
– Ты наконец , расскажешь, что всё-таки случилось с ними? – вспылила девушка, опять отстранившись от него и в упор уставившись в его глаза. – Что за манера говорить недомолвками, намёками, витиеватым косноязычием и наводить туман?
– Потому что история была туманная.
– Но ведь твой отец, брат и друг…
– И не только они, – вставил Артём фразу.
–… неспроста вошли в этот туман. Наверняка была для этого какая-то объективная причина.
– Разумеется.
– Какая?
– Мой отец работал в нашем институте в лаборатории физиологии растений, – не спеша начал Артём, угрюмо сдвинув прямые орлиные брови к переносице. – Он занимался весьма не простым исследованием… Исследованием формирования в русле изучения физиолого-биохимических основ устойчивости к неблагоприятным условиям среды и формирования растений при различных режимах минеральных питаний. Его всегда интересовал Заполярный Урал, где вопреки здравому смыслу простирается не тундра, как это везде в Заполярье, а вполне полноценная дремучая тайга. Посмотри, – потянулся он к журнальному столику и извлёк из-под груды фотографий географический атлас. Раскрыв его в месте, где был изображён северный Урал, – здесь вместо вкладыша были ещё несколько фотографий с изображением гор, покрытых лесом, среди которых ясно просматривалась платообразная поверхность ледников, – он показал на них пальцем. – Вот, видишь… Следы покровного оледенения; образования каменных россыпей, которые называются курумами, многолетняя мерзлота в верхних слоях почвы и… Такая не проходимая тайга! Что это за чудо природы?.. Температурная инверсия? Как может расти лес там, где он не то, что не может расти, а по всем всевозможным и невозможным законам космоса, вообще, не имеет права расти?! – сделал паузу Артём, уставившись в глаза своей очаровательной девушки.
Женя, глядя на него широко открытыми глазами, дёрнула плечами.
– Нет, это я так… Это риторический вопрос, но он всегда волновал моего отца. Вот здесь, – ткнул Артём пальцем в карту, – на 65 градусе северной широты поднимается гора Народная, здесь же Полярный Урал резко расширяется, распадаясь на пять-шесть параллельно вытянутых кряжей. Все они подобно лабиринтам очень запутанны и не проходимы. Из всех отправившихся туда экспедиций не выжил никто, включая моего отца, брата и работавшего со мной в лаборатории моего друга Игоря…
– Я заняла его место и стала твоим новым другом! – нежно улыбнулась Женя.
Артём осёкся и замолчал. Он поедал её взглядом, лишившись дара речи от её всепоглощающего обаяния.
– Что с тобой? Ты изменился в лице.
– Ты для меня больше чем друг, – наконец, выдохнулАртём. – и, вновь притянув к себе, поцеловал её в губы.
Их затяжной поцелуй прервал звук открываемой ключом квартирной двери. На пороге зала появилась мама Артёма с продуктовыми пакетами в руках. Молодые люди, прервав сладострастную минуту поцелуйного наслаждения, растерянно смотрели на внезапно появившуюся женщину, в глазах которой сверкали молнии.
– Ты что это удумал?! – не удостоив вниманием и приветствием гостью, резко выкрикнула она, от чего Артём обескуражено развёл руками.
– Целуемся, – робко пролепетал он в ответ.
– Это можете сколько угодно… Я имею ввиду: ты, что удумал, взяв отпуск? Мне говоришь, что собираешься к морю, а сам?.. Я узнаю от совершенно посторонних людей, что ты намереваешься посетить Заполярный хребет Пай-Хой… Тебе что, мало смерти отца и брата? Возьми пакеты! – тряхнула она ими. – Извините! – наконец, удостоила она взглядом девушку.
– Предатель! – процедив сквозь зубы, Артём отстранился от Жени и, подойдя к маме, взял из её рук пакеты.
– Не предатель, а благодетель, – тряся затёкшими пальцами, возразила женщина, – он прекрасно понимает, что твои клятвы мне и его родителям только сделают тебя и меня несчастными… Ты хочешь своей гибели?! Ты хочешь, чтобы я осталась одна? – она метнула взгляд за плечо сына на девушку. – Вы Женя?
– Собственной персоной, – промямлил за неё Артём.
– Да, – кивнула Женя.