Пароль получен
Шрифт:
Гейдрих разработал новый план подавления освободительной борьбы в Чехии. Но осуществить этот план ему не удалось.
В 1942 году палач чешского народа был убит патриотами.
Это вызвало новые репрессии. Прибывший в Прагу по указанию самого фюрера генерал полиции открыто заявил, что уничтожит всех чехов, которые отказываются сотрудничать с нацистами. И это были не только слова.
Гестапо усилило надзор за деятельностью военных заводов, взяв под подозрение каждого чеха, работавшего там. Поталек понимал, что в случае провала пощады не будет. Но иначе он не мог: он должен исполнить свой патриотический долг! Былые иллюзии развеялись навсегда. Проходя по пражским улицам, которые пестрели плакатами со свастикой, ежедневно выслушивая наставления фашистских чиновников, он еле сдерживал себя. Как он ненавидел этих чванливых наци, которые принесли столько горя его стране!
Он с восхищением воспринимал вести о борьбе против оккупантов: о героизме кладненского студента, создавшего тайную радиостанцию, голос которой был слышен по всей стране; о мужестве патриотов, которые вывели из строя несколько цехов на заводах концерна Шкоды в Пльзене; о взрыве на военном заводе во Влашиме; об актах саботажа на военных предприятиях в Брно, Млада-Болеславе и Градец-Кралове; о том, как чешские рабочие провели «неделю медленной работы», прошедшую под лозунгом «Работай не спеша, работай так, чтобы твоя продукция была как можно хуже!»…
Поталек решил, что пришел его час. Он осуществил свой план, который требовал огромного риска, — не только передал Варецу технические документы и чертежи, но и уничтожил уже готовые образцы.
Но в чем-то изобретатель так и остался человеком наивным. Он полагал, что только в его конструкторском бюро есть образцы изобретения… На самом же деле гитлеровцы дублировали все его чертежи, все расчеты, все конструкции. Его изобретения уже реализовывались на заводах Германии.
Не посоветовавшись на этот раз с Варецем, он все же устроил взрыв в своей лаборатории. Погибли все образцы, все чертежи, все оборудование. Сам Поталек получил серьезное ранение. Конечно, взрыв в какой-то степени осложнил и задержал новые изыскания гитлеровцев в области управляемых по радио самолетов, снарядов и ракет…
Поталек был схвачен гестапо.
Шварц немедленно покинул Прагу. На партизанской базе его поджидал специальный самолет. Все шло без осложнений вплоть до того момента, когда «мессершмитты» в районе Львова заметили самолет. Командир самолета передал: «Горит левая плоскость. Пробит бензобак… Мы падаем…»
Он успел сообщить последние координаты, и на этом связь оборвалась.
Ни о судьбе членов экипажа, ни о Густаве Вареце долгое время ничего не было известно.
Мне довелось узнать о подвиге Густава Вареца лишь после войны, когда судьба свела меня с тем человеком, который принимал непосредственное участие в его спасении.
Оказалось, что мы отлично знали друг друга, что вместе начинали фронтовой путь под Москвой.
Этим человеком была смелая болгарская партизанка Вера.
3. Вера
Нашим партизанам было поручено собрать сведения о сбитом в районе Львова чехословацком самолете, летевшем из партизанского лагеря в Чехословакии, а также обо всех примечательных событиях, происшедших в самом Львове или в его пригородах за последние дни.
На исходе дня, когда догорали лучи заходящего солнца и партизанский лагерь медленно погружался в сумеречную лесную тишину, на стволе поваленного дерева сидели двое: девушка в крестьянской одежде и красивый, стройный мужчина.
Девушка — это сражавшаяся в отряде болгарка Вера. Она собиралась идти во Львов на выполнение ответственного задания. Инструктировал ее командир отряда.
— Помни, помни все время, — говорил командир, — ты разыскиваешь по больницам и по врачам больную мать. Мать хворая, должно быть, не выдержала жаркого солнца, упала где-нибудь на дороге. Не знают ли чего добрые люди? Не видели, чтобы кого-то поднимали с дороги, несли в больницу?.. Останавливайся у колодцев, молись на распятия. Ты бедная, забитая, верующая… Будь осторожна! Не рискуй зря…
Он повторял легенду, с которой уходила на задание Вера. О задании этом знали лишь несколько человек.
Вдруг девушка истово закрестилась, запричитала:
— Господи, владыка душ наших, господи, владыка душ наших, помилуй нас, грешных рабов твоих!.. Не знают ли люди добрые чего о матери моей, о старушке хворой? Матушку свою ищу, по докторам хожу, по больницам…
Командир рассмеялся.
— Ну вот, отлично. Тебе просто нельзя не поверить.
Он немного проводил ее. На лесной опушке простились.
Вера вышла из леса на проселочную дорогу, потом на проезжую, которая вела во Львов. Босым ногам было тепло от нагретой за день солнцем дорожной пыли. Грунт казался мягким как пух. Идти было легко. Сердце билось спокойно.
На поле, куда упал самолет, и в окрестные села никого не пускали. Дежурили отряды фельджандармерии и тайные агенты гестапо. А Вере надо было разузнать, что говорят местные жители — очевидцы гибели самолета.
Шла она всю ночь, а под утро, как и было рассчитано, выбралась к небольшому селу на берегу Западного Буга.
Несмотря на ранний час, у развилки дороги прогуливались жандарм с автоматом и полицай.
— Стой! — окликнул полицай Веру. — Кто такая? Куда идешь?
— Дюже жарко, господин хороший. Притомилась, думала водицы из колодца испить…
— Говори, куда собралась! И откуда сама-то?
— Матушку свою ищу… Ходила она по людям, побираться… Да сказывали — удар с ней солнечный получился: не то в больницу взяли прямо с дороги, не то люди приютили. Вот и ищу…
— Да разве так вот найдешь… — Полицай покачал головой. — Иди попей воды.
Вера пошла к околице, к первому колодцу.
Прежде чем опустить журавль с бадейкой в колодец, она стала на колени перед дорожным распятием и молилась, молилась, отвешивая поклоны.
Появились патрульные, подошли к полицаю. Вера видела, как они показывали руками в ее сторону.
Потом вся группа направилась к колодцу.
— Аусвайс! — потребовал патрульный.
— Господи милостивый, да я же сказывала: матушку ищу. А найду — так мы обе задумали в Германию податься. Там, слышно, легче. И работу при усадьбе найти можно…