Партизаны полной Луны
Шрифт:
Эней выключил свет и оставил его в темной прохладной ванной.
Сейчас он мог просто прикончить варка — удар посеребренным ножом в сердце, потом отрезать голову, и тот ничего не ощутит в дневной летаргии. Но рука не поднималась. Удивляясь сам себе, Эней закрыл дверь. До сумерек он в относительной безопасности. А вечером посмотрим. Это нетипичный варк. Явно недавно инициированный и не прошедший подобающего обучения. Похоже, что-то человеческое в нем ещё оставалось. Стоило попробовать доставить его к Стаху на базу — ведь такого случая может больше не представиться. А потом что? Эней поморщился. Потом пускай решает Каспер, он член штаба и вообще, голова кружится…
Вечером варк выбрался из ванной. Переломы зажили бесследно, и был он чистенький, бодрый и вполне уже успокоившийся. Эней ему даже позавидовал. Сам он после отдыха чувствовал себя только хуже: его крепко лихорадило, рана горела огнем, грудь вспухла и правая рука напрочь вышла из строя.
— Нам нужны ботинки, — сказал он. — Футболка и куртка. Так что мы сейчас поедем и взломаем один секонд-хенд.
— Никаких "нас", стрелок. Поеду я, а ты лежи и набирайся сил. Где этот секонд?
Эней объяснил, где: на Соколе, ровно посередине между Победой, где была разгромленная квартира, и этим мотелем на Запорожском Шоссе, где Ростбиф устроил запасной опорный пункт.
— А потом в аптеку, — от себя прибавил варк. — И в какой-нибудь "Жуй-пей". Жрать-то надо, а?
Эней не хотел есть, но признал, что да, надо — хотя бы и через "не могу".
— Поедем вместе, — повторил он.
— А смысл? Боишься, что я смоюсь на твоей машине? Я и так смоюсь, если захочу, ты это сам понимаешь. Ну, пострадаешь ещё немного. Ну, потеряешь ещё ложки три крови. На кой тебе это надо? Лежи, дыши, приходи в себя. Я вернусь, вот увидишь. Я тебе обязан.
Варк, который признает, что чём-то обязан человеку? Что-то очень большое сдохло в лесу…
Эней попробовал встать с кровати, но варк уже исчез за дверью, а через четверть минуты машина выкатилась из гаража.
Эней обругал себя доверчивым идиотом и снова лег. В одном варк не ошибался — ему нужно было копить силы.
***
— Подумать только, до чего я опустился, — пробормотал Игорь, когда замок — совершенно несерьезный замок на двери в подвальный магазинчик — со щелчком поддался и дверь открылась.
Он брал богатые дома и банковские хранилища. Он разгадывал сложные многосоставные комбинации шифров. Он пауком пробирался среди пронизывающих коридоры лазерных лучей. И вот пожалуйста — он берет секонд-хенд… И для чего? Чтобы добыть ботинки взамен непоправимо изуродованных, и ещё какой-то шмот для террориста.
Что жизнь — театр абсурда, его не нужно было убеждать лишний раз. Они приехали с Миленой в Днепр, потому что из всех крупных городов Восточной Европы он слыл самым сонным, закоснелым и зачуханным. Анус мунди. И в этой дыре Милену схватили на вторые сутки, схватили по-глупому: зашла в моби, увидела там вкусную добычу — а поблизости оказалась баба из местной ночной спецуры, а Игоря — наоборот, не оказалось… как будто он не знал, что за три дня до полнолуния её даже в дамскую уборную одну нельзя отпускать, так её начинает крючить…
Как и многие ученые, Милена в жизни не охотилась. Ну, если не считать охотой чисто формальную погоню за жертвой в подвале Цитадели, куда особо ценным кадрам из высоких господ привозят на ужин заключенных или добровольцев. Но какая там охота, цирк один. Соблюсти приличия, сделать вид, что у жертвы есть шанс. Милена так и не научилась охотиться по-настоящему, еду поставлял в основном Игорь…
Нет, хватит… иначе мысль снова забегает по привычному и обрыдлому кругу: "а вот если бы я сделал то-то… а если бы не сделал того-то…" Сосредоточимся на настоящем… Игорь пошевелил пальцами босых ног. Сосредоточимся на ботинках.
Ботинок было жаль — удобные, привычные, они служили ему верой и правдой пять лет, и неизвестно сколько прослужили бы еще, если бы не пали под ножом террориста. Игорю казалось, что они могут пережить ядерный взрыв. Вряд ли тут можно найти что-то подобное.
Эту мысль Игорь поймал за хвостик — надо же, ещё утром собирался красиво умереть, а теперь оплакивает свои верные ботинки! Это, наверное, что-то вроде душевного наркоза — когда действительно глубокие переживания замораживаются, уходят в темный угол, а всякая ерунда помогает перекантоваться. И ещё этому террористу надо что-нибудь найти. Чёртов автоматчик словно встряхнул его за шкирку — жить опять захотелось, сразу и резко.
Вопрос только в том, как жить. Игорь чувствовал приближение Жажды. Раненый террорист был агнцем, в нем ярко пылал белый факел, и один запах его свежей, чистой крови уже пьянил… Перевязывая его утром, Игорь едва удержался, чтобы не облизать пальцы. Но удержался. Знал, что если сделает это — сорвется. Придется найти кого-нибудь подходящего и сожрать, напиться крови до отвращения, чтобы заглушить желание, с которым не справятся ни курево, ни водка…
Он выбрал себе ковбойские полусапоги и бандану, а террористу — непритязательную черную футболку, чёрный свитер и черную же слегка потертую куртку. Сложил все это в пакет, взятый тут же, положил на весы, сверился с ценником, оставил на прилавке купюры. Ведь позору не оберешься, если схватят: Трюкач обокрал секонд-хенд.
Теперь — аптечный ларек-автомат. Комплект автомобильной аптечки, асептические бинты, обезболивающее. Была бы карта рецепта, можно было бы взять что-то и помощнее. Но будем надеяться, что этого хватит — рана чистая, пуля прошла навылет, а остальное решит сила воли и везение.
И — в круглосуточный маркет. Жратвы, воды, бутылку водки и темные очки.
Откуда они выковыряли это слово "Сельпо"? Оно уходило корнями в седую довоенную древность. Старейшая на Украине сеть магазинов. Игорь присмотрелся: в том же помещении за стойкой "Жуй-пей" клевала носом над планшеткой какая-то девица в форменном фартучке и наколке "а-ля шин". А что, побалуем террориста горяченьким? Игорь вывел девицу из грез и купил коробочку острой рисовой лапши с куриными крылышками-гриль.
Что террористу не до горяченького — он понял уже на подъезде к "Тормозку". На варка засаду из людей устраивать бесполезно — охотничьим возбуждением пополам со страхом несет за километр… и когда он проезжал — мимо, конечно же, мимо! — ворот, спокойно, не меняя скорости — просто трезво прикинув, что эта машина не засвечена, — по нервам хлестнула волна чужой боли и чужого напряжения, рабочего, когда выкладываешься по полной. Форсированный допрос, тут и гадать нечего. Когда от спиртного не пьянеешь, а наркотики не вызывают никакой реакции, единственной выпивкой остаются эмоции. И чем они острее, сильнее, интенсивней, тем больше они тонизируют. Но этот коктейль вы мне зря смешали, ребята…