«Пассажир» из Сан-Франциско
Шрифт:
— Ты пойми, я действительно «завязать» хочу… Только не галстук вокруг шеи…
— Да… Юмор у тебя мрачноватый… — Сергеев смотрел на друга с жалостью.
— Уж какой есть… — Стас все смотрел на санитара, показавшегося ему знакомым, но тот никак на его взгляд не реагировал. «А может, и показалось…» — Стасу хотелось бы так думать.
— Совсем забыл, — встрепенулся Сергеев, и сунул Стасу пакет с фруктами, который до этого вертел в руках. — Тут разные витамины… Может, поможет…
Стас заглянул внутрь.
— Что-то многовато. Пару апельсиновя, конечно, съем, а остальное — психи растащат. Они же здесь при коммунизме, для них уже давно все общее…
— Круто тут у вас. — Сергеев встал, явно торопясь закончить тягостную встречу. — Ну, ты держись. На неделе забегу. До встречи.
— Ну, дядя, бывай… — Стас тоже встал, протянул другу руку. Несколько секунд колебался, потом все-таки спросил: — Как там Наташа?
— Нормально.
— Еще не переехала на Бронную, к Борис Семенычу? — он криво улыбнулся.
— Волков не тот человек. — Сергеев покачал головой. — Да, он к ней не равнодушен, но это не значит, что он ее прямо завтра поведет под венец.
— А жаль. Он мужик нормальный, ему бы я ее доверил. — Он немного помолчал. — Ты поздравь ее… У нас сегодня годовщина.
— Чего?
— Чего-чего… Развода.
— Дурак ты!
— Это точно, — Стас вздохнул, еще раз кивнул на прощанье и ушел. Сергеев помялся в холле и тоже двинулся к двери. В дверях его остановил санитар — не тот, который показался Стасу знакомым, а другой.
— Он что, ваш родственник? — спросил он участливо.
— Друг.
— Жалко парня… Только зря все это.
— Вы о чем?
— Все равно ведь не вылечат. — Лицо у парня было простое, деревенское, обрамленное курчавой русой бородкой.
— Почему же так?
— Да бессмысленно. Ну, привезут их сюда, ну, очистят… Только и пользы, что здесь не колются. А как выйдут — опять за свое: таблетки-то один хрен не помогают…
— Выходит, здесь не клиника, а театр какой-то.
— Сам ты театр, — санитар обиделся, — делаем, что можем. Но лучше бы ты его отвез в монастырь, к отцу Никодиму на исповедь, — санитар кивнул Сергееву, жалостливо пропустил его к двери.
Днем в «Поплавке» народу было мало. Для ланча место малоподходящее, сюда обычно подтягиваются ближе к вечеру — в бильярд поиграть, музыку послушать, посмотреть на красивых девочек — и не только посмотреть, если, конечно, финансы позволяют. Так что Маковский оказался почти что в одиночестве — если не считать о чем-то тихо беседующую парочку парней в уголке зала. Фил заказал кофе и принялся ждать — впрочем, недолго. Не прошло и пяти минут, как за его спиной раздалось негромкое покашливание.
— Господин Маковский, не стоит волноваться, мы никогда не опаздываем.
Фил обернулся. Невысокого роста толстячок улыбался ему лучезарной улыбкой. В улыбке было что-то смутно знакомое — почти так же улыбался Поляк во время их разговора в доме на берегу моря. Как будто в гангстеры нынче набирают, как в Голливуд, — тех, кто улыбается лучше.
— Прошу вас в отдельный кабинет, там нам будет удобнее.
Толстячок прошел к дверям, кивком приглашая Фила за собой. Парни в углу зала встали из-за своего столика и направились за ними, но толстячок жестом велел им остаться.
В кабинете стол был уже накрыт. Толстяк вольготно расположился в мягком кресле, налил себе минералки, положил на тарелку салат и начал разговор:
— Вы намерены работать с нашими американскими друзьями. А значит, вторгаетесь в сферу наших деловых интересов, — он сделал многозначительную паузу, подцепил вилкой салатный лист, отправил его в рот, запил минералкой и потом уже продолжал:
— Выходит, мы обязаны сотрудничать.
Фил к еде не прикоснулся. Даже минералки не налил.
— Как вы все про меня хорошо знаете.
— Естественно, — толстяк опять продемонстрировал свою фирменную улыбку, — таким образом, каждый займется своим делом. Вы гарантируете производство, мы обеспечиваем транспортировку, американцы — сбыт. На наш взгляд, это идеальная схема.
— А если я откажусь? — Фил прищурился.
— Вы же умный — не откажетесь. У нас найдется множество способов убедить вас дать свое согласие.
— Я могу подумать?
— Конечно! — толстячка ответ обрадовал. — Именно бездумные действия нас больше всего огорчают. Обязательно подумайте. Не смею вас больше задерживать. Или, может быть, вы тоже желаете перекусить? Не стесняйтесь!
Толстячок с аппетитом принялся за еду.
— Нет, спасибо. — Фил поднялся, попрощался и вышел из кабинета.
Двое парней, дежуривших у двери, посмотрели ему вслед.
— Надо бы проверить этого «пассажира», — сказал один другому. — Аркаш, пусть проследят.
Неожиданно сонное спокойствие «Поплавка» взорвалось криками и грохотом сапог. Несколько десятков людей, в камуфляже и с автоматами, словно соткавшись из воздуха, заполнили собой небольшой зал ресторана. Все произошедшее было настолько внезапным и нереальным, что Аркаша и другой, оставшийся безымянным, охранник, оказались на полу, лицом вниз. Раньше, чем успели шевельнуть хотя бы рукой. Фил шевельнуть рукой успел, попытался отбиться — что было совершенно нереально и глупо, принимая во внимание количество нападавших. Через несколько секунд он уже присоединился к отдыхающим на полу, с руками, заломленными за спину и в железных браслетах. Немного позже к ним присоединился и толстячок, с которого мигом слетели его респектабельность и добродушие. То, что он при этом говорил, даже для ушей многоопытного Фила было слишком. Ребята в масках посмеивались, явно удовлетворенные хорошо проделанной работой.
— «Центр», я — «Беркут», — один из них, видимо, командир, включил рацию. — Взяли всех четверых. Никакого шума. Все тихо.
Тихо действительно было. Так, что трель одинокого комара, залетевшего на огонек, разносилась по залу, словно «Полет шмеля», исполняемый для слегка глуховатой публики.
— Внимание, уходим, — распорядился командир. — Эту четверку — по разным машинам. Вперед!
Группа захвата исчезла так же быстро, как и появилась, прихватив с собой своих пленников.
Официанты, застывшие под дулами направленных на них автоматов, потихоньку начали отмерзать, один, самый молоденький и не утративший еще естественного юношеского любопытства, бросился к дверям, в надежде увидеть еще что-нибудь интересненькое.